— Да, это мой муж, — тем не менее ответила она, и Гена чуть не упал.
— Насколько я могу судить — неофициальный, — не преминул уточнить Ларин.
— Мы с ним любим друг друга.
— Прошу прощенья. Вы не могли бы пригласить его к телефону.
Гена выхватил трубку у изумленной Леры из дрожащих ухоженных рук. Если бы трубка была шеей какой-нибудь змеи, Гена задушил бы ее насмерть.
— У аппарата, — как можно спокойнее сообщил он.
— Доброе утро, молодой человек. Вам говорит что-нибудь такое имя — Татьяна Константиновна Абрамова?
Гена покрылся холодным потом. На самом деле он никогда не забывал о тещиных словах, хотя и всерьез их воспринимал не до конца. Но что-то в голосе капитана Ларина заставило Гену вспомнить тот злополучный вечер, когда Татьяна Константиновна обещала…
— Она что, действительно все продала? — прошептал он в ужасе.
— Не понял, — смутился Ларин.
— Мне угрожает опасность, — Гену охватила паника.
— А, так вы уже знаете? — спокойно спросил капитан.
— Давно. Защитите меня, это же маньяк. Она вбила себе в голову, что я ее дочь обидел.
— А вы не обижали? — тут же задал вопрос Ларин.
— Нет, — выкрикнул Гена и разбил трубку об телефон. По паркету рассыпались осколки пластика.
Он тупо смотрел на останки аппарата и шептал:
— Она все продала. Она все продала. Она меня убьет…
— Кто? — Лера сквозь слезы смотрела на такого жалкого и такого любимого Геночку и никак не могла понять, за что его можно убить.
— Моя теща, — раскачиваясь из стороны в сторону ответил Гена.
Лера рассмеялась.
— За что, глупый? За что?
— За Аньку.
— Ты думаешь, она всерьез?
— А зачем бы тогда мент звонил? Черт, даже не спросил, может, они ее поймали?
Надежды оказались пустыми. Ларин отыскал Леру по сотовому и сообщил, что теща Гены отбыла в неизвестном направлении, и скорей всего — именно в Питер.
Гена впал в отчаяние.
— Успокойся, — сказала Лера. — Она просто не сможет тебя найти, у нас многомиллионный город.
— Сможет, — покачал головой Гена.
— Почему?
— Потому что она смогла продать все. Ты бы смогла?
— Не знаю, — растерялась Валерьянка.
— А она — смогла, — как-то патетически повторил Гена и замолчал.
Молчал он ровно полминуты. Потом сказал:
— Мне нужно оружие.
4
Сейнер Володи они нашли быстро. На палубе курили рыбаки, лениво выпуская в ярко-голубое небо зыбкие колечки дыма.
— Ну, вот я и пришел, — сказал Володя и весело помахал друзьям. — Рад был познакомиться…
— Мне тоже было приятно, — тихо ответила Таня. — Всего вам доброго.
Теперь только и оставалось — повернуться и уйти. Так она и сделала.
Пирс задорно щелкал под набойками, и пока досада на такое дурацкое расставание не совсем овладела Татьяной Константиновной, каковой она себя вновь начала ощущать, наша валькирия поспешала на поезд, который остановился в Королевском парке Стокгольма. Проводник уверял, что простоит состав до вечера, так что можно не торопиться…
Однако Татьяна Константиновна спешила, чтобы не оглянуться, не ляпнуть что-нибудь… что-нибудь… она и сама не знала, что могла ляпнуть в такой момент.
Запнувшись об кролика, Татьяна Константиновна упала на четвереньки. Кролик трепыхнулся, царапнул лапой по и без того порванным колготкам, тихонько пыхтя, начал выкарабкиваться из-под упавшей женщины и, выбравшись, направился к своим собратьям, которые мирно паслись на клумбах. Длинноухих было столько, что непривычный к таким вольностям человек спокойно мог подумать, будто где-то неподалеку только что разорилась кролиководческая ферма. А Татьяна Константиновна осталась сидеть на коленях и плакать.
И не то чтобы было больно, хотя и было. Обидно было тоже, но только потому, что так нелепо грохнулась, да и то — внимания никто не обратил. А почему плакала, Татьяна не призналась бы и себе самой.
Чьи-то сильные руки… впрочем, руки были не чьи-то, а Володины… да, Володины сильные руки подняли Татьяну Константиновну с асфальта и поставили на ноги.
— Процтите… — почти твердым голосом сказала она. — Не стоило беспоко…
— Хватит, — отрезал Володя. — Поехали.
Он уже повлек ее прочь из порта, но Татьяна встала, как вкопанная.
— Не надо. Мы с вами приятно провели время, спасибо, — слова слетали с языка ровно и холодно, Татьяна Константиновна дала себе полный отчет в происшедшем[3] и была исполнена решимости оборвать эту идиотскую сцену.