Во время полета, несмотря на чарующую близость Дэны, несмотря на то, что я ощущал аромат ее тела, смотрел в ее темные, бездонные глаза и был полон предвкушений, от которых перехватывало дыхание, — несмотря на все это, в какой-то части моего мозга по-прежнему прокручивалась и перемалывалась вся эта грязная история. Потрудились мы немало и теперь сбрасывали со счетов одного за другим из той веселой компании. Карл Абель, гроза гор, не более опасный, чем падение на задницу на лыжне для начинающих. Заживо сгоревший в шипении октана Сонни Кэтгон. Нэнси Эббот, тоже неотвратимо сгорающая, только на более медленном огне. Нет смысла проверять Харви и Ричи, ребят из Корнелла. Самое сложное для них — найти хоть единого человека, который бы им поверил. Кэзуэлл Эдгаре не был с этим связан. Впрочем, он уже не был связан почти ни с чем в этом мире. Айвз умер, причем не своей смертью. Как и Пэтти Макгрудер. Если удача хоть немного улыбнулась старому Эбботу, то и он уже встретил свою смерть — не столь ужасную, но это не делало ее более приятной.
Круг подозреваемых сужался. В нем теперь оставались яхтсмен и бездумный прожигатель жизни по имени Вэнс Макгрудер, официантка по прозвищу Уиппи и полоумный мужичонка — Боген. Да, это все равно что бродить по опустевшему дому и открывать подряд все шкафы, проверяя их содержимое. Неужели дело оказалось более сложным, чем я мог вообразить? Или я взялся за него не с того конца? Но так или иначе было во всем этом нечто зловещее, неподвластное контролю. Я это явственно ощущал и чувствовал, что опасность угрожает Лайзе Дин, а возможно, и мне — хотя и не представлял, от кого исходит эта угроза и в чем она заключается. Наверняка я знал только две вещи. Во-первых, осмотр шкафов подходил к концу, и, во-вторых, я был несказанно рад, что не присутствовал на том «веселье». И посему, покрепче сжав руку сидящей рядом со мной девушки, я сказал себе, что жизнь прекрасна, и отогнал прочь мрачные мысли.
Мы приземлились вскоре после полудня. Что-то нереальное было в сочетании голубых прудов и зеленых судоходных каналов с бесконечной коричневой пустыней, напоминавшей потрескавшуюся шкуру старой ящерицы. С нами вместе прилетела группа паломников. Одетые «с иголочки», они изо всех сил старались не показать, какой интерес у них вызывают турникеты в аэропорту, стремительный полет, объявления по радио и прочие чудеса цивилизации. Все они бережно сохраняли в себе ощущения страданий и стремились как можно скорее припасть к той самой нужной им плите в том самом определенном месте, где они уже воистину приобщатся к мукам, выпавшим когда-то на долю Христа. Когда наша группа проходила через пропускной пункт, я заметил парочку наблюдателей; прислонившись к стене, они стреляли глазами направо и налево — такие убаюкивающе-бдительные. Паломников они окинули быстрыми и цепкими взглядами из-под темных очков. У них в памяти существует нечто вроде картотеки на все десять тысяч неблагонадежных лиц, проживающих в Слотсвилле[10], а плюс к тому они обладают безошибочным нюхом на приближающуюся опасность.
Моя дама на сей раз не занималась никакими транзитными услугами. А я все еще испытывал какое-то приятное и необычное ощущение от нашего полета: он прошел в полном молчании, рука Дэны крепко сжимала мою руку, темные глаза были полузакрыты. Вот и сейчас она стояла все еще неподвижная и покорная, терпеливая и чувственная, пока я, поскольку нам не надо было заниматься багажом, подыскивал для нас машину напрокат. Повинуясь некоему ироническому импульсу, я остановил свой выбор на типичнейшем для центров игорного бизнеса лимузине — большом, блестящем, голубовато-зеленом авто с кондиционерами, откидным верхом и белыми кожаными сиденьями.
Было там неподалеку одно нравящееся мне местечко: совершенно уединенный, а следовательно, дорогой жилой фургончик со всеми удобствами, под названием «Обитель апачей». Я знал: вздумай я с ней советоваться, это сильно удивило бы ее, да в конечном счете это и не имело смысла. В конторе я сказал, что бывал здесь раньше и хотел бы снять домик на двоих у пруда, вручил швейцару доллар, чтобы он позволил мне взять ключ и самостоятельно отправиться туда.
Большая, вытянутая в длину комната в золотисто-зеленых тонах с двумя огромными кроватями ярко освещалась солнцем. Пожалуй, даже слишком ярко. Я потянул за шнуры — тяжелые желтые портьеры со скрипом задвинулись, и мы сразу окунулись в призрачный золотистый полумрак. Еле слышно работал кондиционер, наполняя комнату приятным прохладным воздухом. Мне почудилось, что мы находимся в некоем оазисе, от вчерашнего дня нас отделяет тысячелетие, а завтрашний наступит еще через десять тысяч лет… Временами Дэна глубоко вздыхала и потом чуть задерживала дыхание — так поступают, чтобы избавиться от икоты. Я обнял ее. Она словно одеревенела, и я мог только гадать, что из всего этого выйдет. И вдруг она порывисто вздохнула, прижалась ко мне, подставляя губы для поцелуя, и я ощутил ее сразу всю — такую страстную, нежную, сильную…