— Чудесно! — просияла Никки.
— Вот как? — вкрадчиво произнес мистер Бондлинг.
— Очевидно, вам, молодая девушка, никогда не приходилось сталкиваться с делами о наследстве. А я уже девять лет выполняю функции душеприказчика и ни разу не получил ни одного нарекания. Но стоило затронуть интересы только одного младенца, одной безотцовщины, как судья по делам о наследстве и опеке стал смотреть на меня как на Белла Сайкса![30]
— Моя индейка… — начал было инспектор.
— Вот каталог этой куклекции. Результат просто ужасный! Знаете ли вы, что на эти чертовы предметы даже не установлены цены! За редким исключением, включающим кое-какие предметы личного обихода, куклекция была единственным достоянием старой леди, которая потратила на нее все свои средства, вплоть до последнего цента.
— Но эта коллекция, должно быть, оценивается в целое состояние, — запротестовал Эллери.
— Кем оценивается, мистер Куин? Музеи всегда стремятся получить такие предметы в качестве подарков, не облагаемых налогом. Уверяю вас, что от продажи этих кукол (если не говорить об единственном из них исключении) наши ги-потические сироты практически ничего не получат. Вырученных средств едва ли хватит на обеспечение их жевательной резинкой в течение двух дней.
— А что это за исключение, о котором вы упомянули, мистер Бондлинг?
— Кукла под номером восемьсот семьдесят четыре, — быстро проговорил адвокат. — Вот что.
— Номер восемьсот семьдесят четыре, — прочитал инспектор Куин в толстом каталоге, который Бондлинг выудил из огромного кармана своего пальто. — Кукла дофина. Уникальна. Фигурка принца высотой восемь дюймов выполнена из слоновой кости, одета в придворное платье из подлинного горностая, парчи и бархата. На талии — шпага в золотых ножнах. На голове круглая золотая корона, увенчанная голубым бриллиантом чистейшей воды приблизительно сорок девять карат…
— Сколько карат? — в удивлении воскликнула Никки.
— Больше, чем у знаменитой «Надежды» или «Звезды Южной Африки», — с вполне понятным волнением ответил Эллери.
— …оценивается, — продолжал читать его отец, — в сто десять тысяч долларов.
— Дорогая куколка!
— Как это нескромно! — сказала Никки.
— Эта нескромность — я имею в виду пунсоанную королевскую куклу, — заметил инспектор, продолжая читать каталог, — была подарком ко дню рождения, который французский король Людовик Шестнадцатый сделал Луи Шарлю, своему второму сыну, объявленному наследником престола в тысяча семьсот восемьдесят девятом году, после смерти его старшего брата. Во время Французской революции, находясь в заключении у санкюлотов, маленький дофин был провозглашен роялистами Людовиком Семнадцатым. Его судьба окутана тайной. Романтический, исторический предмет.
— Я бы назвал его «lе prince perdu»[31], — пробормотал Эллери. — Как вы считаете, мистер Бондлинг, это подходящее сравнение?
— Я — адвокат, а не антиквар, — недовольно произнес их посетитель. — Здесь приложены документы. Один из них — произнесенное под присягой заявление леди Шарлотты Аткинс, английской актрисы, близкой подруги семьи Капетингов[32], бывшей во время революции во Франции. Подразумевается, что заявление это написано также рукой леди Шарлотты. Так это или не так, не в этом дело, мистер Куин. Даже если история плоха, то бриллиант хорош!
— Как я понимаю, эта стодесятитысячедолларовая куколка является основой коллекции. В этом, видимо, и заключается камень преткновения?
— Наконец-то вы сказали это! — воскликнул мистер Бондлинг, удовлетворенно щелкая пальцами.
— По-моему, кукла дофина — единственный предмет в этой коллекции, который можно купить или продать. И что же сделала старуха? Она оговорила в завещании, что в день, предшествующий Рождеству, куклекция Китерии Ипсон должна быть выставлена на всеобщее обозрение… на главном этаже универмага Нэша[33]! В день, предшествующий Рождеству, джентльмены! Подумайте об этом!
— Но ради чего? — спросила озадаченная Никки.
— Ради чего? Кто знает, ради чего? Думаю, ради развлечения нью-йоркской армии маленьких попрошаек. Имеете ли вы хоть какое-нибудь представление о том, сколько крестьян проходит через Нэш накануне Рождества? Моя кухарка, а она очень набожная женщина, утверждает, что это напоминает Армагеддом[34].
— День накануне Рождества, — нахмурившись, произнес Эллери. — Значит, завтра.
— Это звучит довольно определенно, — встревоженно сказала Никки. Потом ее лицо просветлело. — Кстати, мистер Бондлинг, а если вдруг Нэш откажется?
32
Династия французских королей (987—1328). Среди ее ветвей были Бурбоны, которые правили Францией с 1589 по 1848 г.
34
Символическое поле сражения, на котором должна произойти заключительная битва между силами добра и зла
Так в тексте —