Мистер Вули нашел своего шофера и свою машину на безопасном расстоянии от очага пожара. Лицо мистера Вули было покрыто копотью, одежда растрепалась. Он счел нужным дать Свенсону какое-то объяснение.
— Спас одну леди, — сообщил он.
— Ды? — На Свенсона это не произвело никакого впечатления. — Я видел, — добавил он, а дальнейшим комментарием было его знаменитое нордическое молчание.
Мистер Вули, изображая беззаботность, легонько отряхнул отвороты пиджака.
— Ну, с этим покончено.
— Ды? Едва начато, по-моему, — сообщил ему Свенсон свое мнение. — Из огня да…
— Мы едем домой, — скомандовал мистер Вули. Голос у него был холодный.
— Ды, — ответствовал Свенсон, сумев одним кратким слогом выразить и подчеркнуть всю свою правоту в оценке сегодняшних приключений и всю невероятную неправоту мистера Вули.
ГЛАВА 3
МИСТЕР ВУЛИ ЗАПОЛЗАЕТ В ПОСТЕЛЬ
У мистера Вули кровать была старинная, она принадлежала еще одному из его предков, который не стал писать свою биографию, потому что она почти вся оказалась бы непечатной. Кровать в стиле ампир с четырьмя пилонами вишневого дерева, красноватыми, украшенными глубокой резьбой. На передней спинке кровати изливал сияние золотой инициал В. Размерами кровать отличалась гигантскими. Все население дома Вули, шестеро или семеро слуг, включая толстенного дворецкого Бентли, плюс одна-две лошади, вполне могли бы спать вместе на этой кровати, не чувствуя стесненности, хотя, конечно, необходимости такой не было, места в просторном доме хватало всем. Так вот, крышу над роскошной кроватью мистера Вули образовывал лист зеркального стекла, занавески были из голубоватой парчи. Когда горела розовая лампа для чтения, мистер Вули мог, лежа в кровати и глядя в зеркало, отрабатывать мимику перед предстоящим выступлением — съезде риэлтеров, например, или на конференции по защите окружающей среды.
Он всегда звонил Бентли, дворецкому, перед тем как отойти ко сну. Бентли не раздевал его, но развешивал одежду по местам. С вежливым интересом и одобрением он слушал рассказы Вули о том, как прошел день, как он красноречиво выступал, как заинтересованно реагировала аудитория.
Сказав: «Можете идти, Бентли, доброй ночи», — мистер Вули медленно, задумчиво приближался к своей кровати, проверял термостат на стене, заводил часы, окидывал взглядом обложки очень серьезных книг на ночном столике, наконец с неторопливым достоинством ложился в постель, вытягивался на спине и, встретившись с собою взглядом в зеркале, бормотал: «Хорошая речь, прекрасная речь, никаких сомнений!» — затем гасил свет и сразу погружался в сон без сновидений. Спал он обычно на спине, однако не храпел, ворочаться у него тоже не было обыкновения, ибо никакие тревоги его не мучили. Да, ничто и никогда его не тревожило. Он был настолько занят с момента просыпания и подъема и до возвращения в постель, а кроме того, был в такой безопасности во время сна и бодрствования, что завтра просто ждало — оно не угрожало ему, как большинству из нас. Правду сказать, этот добродетельный вдовец, в одном смысле проявлял полную адаптированность к жизни, а в другом — был все равно что мертв. Хотя по высшему счету это может быть одним и тем же.
В этот же вечер, вечер возвращения с пожара в отеле «Монро», мистер Вули не вызвал своего дворецкого Бентли (который в результате не смог уснуть до утра) и, торопливо приняв ванну, заполз в постель. Впервые он не захотел встретиться с собой взглядом. Свет выключил сразу же. И начал метаться по кровати, то налево, то направо. Он вздыхал. Впервые ему хотелось нарушить последовательность событий, отвергнуть только что закончившийся день. Он уже не чувствовал себя в безопасности. Его обнаружили, раскрыли, броню пробили. Сам факт появления таких мыслей показывал ему, что все это время он в глубине души знал: хотя он и был самым занятым, самым общественно активным, самым значительным человеком в Уорбертоне, на самом деле он прятался от жизни, замкнувшись в своем панцире как черепаха.
Ему не нравилось существо женского пола, которое он спас. Ну вот совсем она ему не нравилась, но, думая о ней, он не мог спать. И самое странное — ум не хотел ее вспоминать, а рука хранила воспоминание о прохладной коже этой странной девушки. Душа его металась, не зная, как справиться с новыми чувствами. Лучше б она сгорела[1], чуть не сказал он себе. Проклятая девка вторглась в его жизнь! И может быть, не без корыстного умысла. У него ведь солидный доход и целая куча не облагаемых налогом правительственных облигаций. Он богат. Не женат! Только бедные могут быть не подозрительными. Мистер Вули молча молился. Молясь, он вспоминал пламя. Потом стал думать об адском пламени, и постепенно весь этот инцидент в отеле «Монро» разросся до небывалых размеров, стал казаться встречей с самим Дьяволом. О да, отель «Монро» — жуткое место! Он попытался переключить мысли на Бетти, но она почему-то слилась с существом, которое он спас. Уснув наконец, он ворочался и стонал, ибо ему сразу приснилось, что эта девица лежит рядом с ним и вся постель в огне. Увы, в огне был и он!
1
Выделение р а з р я д к о й, то есть выделение за счет увеличенного расстояния между буквами здесь и далее заменено