Когда Санька поравнялся с ними, то в старшем по вареной кожаной куртке сразу узнал клерка Серебровского, который занимался укрощением здоровяка в ночном клубе.
— Здрасьти, — не сдержался он.
По-зимнему холодные глаза парня даже не дрогнули. Он отвернулся к долговязому, посмотрел на его грязные кроссовки и властно произнес:
— Чуть не забыл. Проскочи завтра до обеда по студиям. Надо нового барабанщика найти для «Мышьяка». Они через неделю уже по гастролям гонят…
НОЧНОЙ МСТИТЕЛЬ
Павел сидел в темных холодных «Жигулях» и думал о том, что Тимаков по характеру похож на женщину. С утра заявил в кабинете, что арестует Децибела, а к вечеру передумал. И вот теперь Павел ожидал ди-джея вместе с двумя офицерами из «наружки», а ждать и догонять, как известно, самое неприятное занятие на земле, хотя догонять Децибела они не собирались. Тимаков коротко приказал: «Следить!» — и уехал домой на служебной «Волге».
— На, — протянул Павлу с заднего сиденья чашечку кофе один из «наружников». — Согрейся.
В темноте кофе казался чернее смолы. От него струилось тепло и ощущение дома. Видно, парни из «наружки» так приспособились к своей нудной работенке, что даже ее превратили в нечто уютное.
Жадный глоток ожег горло и дернул, будто за нитку, зуб. Глаза болезненно закрылись, и в нахлынувшей темноте нерв медленно затих. В эту минуту Павел пожалел, что не родился акулой. У них, сволочей, оказывается, сколько раз зуб выпадет, столько раз и вырастет. Но Пашка родился человеком и такого редкого удовольствия был лишен раз и навсегда.
— Лысый вышел, — вырвал его из тьмы сиплый голос.
Со ступенек мячиком скатился Аркадий, впрыгнул в свою «Вольво» и с места газанул с резвостью матерого автогонщика.
— Его не трогаем, — тихо ответил Павел.
Зубу понравилась эта вкрадчивая негромкость, и он не стал огрызаться. А Павел не стал ощупывать языком левый верхний ряд, чтобы все-таки выяснить, какой же это гаденыш по номеру заныл.
— Сегодня Серебровского не было, — напомнил сидящий на водительском месте парень.
У него было усталое безразличное лицо. Казалось, что если бы Серебровский даже появился, он бы этого не заметил. Но Павел хорошо знал обманчивость этих безразличных лиц.
— Курьер до сих пор не вышел, — все так же глухо продолжил водитель.
— Ты длинного имеешь в виду? — принимая недопитую чашку от Павла, спросил парень на заднем сиденье.
— Только он один пять раз входил и выходил из клуба.
Павел подсел в машину «наружки» пять минут назад, и весь этот диалог адресовался явно ему одному.
Музыка вытекала через узкие двери дома культуры на улицу и на издохе доползала даже до «Жигулей», стоящих на противоположной стороне улицы. За пять минут она отыскала где-то внутри Павла ненависть и медленно, на странных дрожжах, поднимала ее все ближе и ближе к горлу.
— Может, стекло поднимем? — попросил он водителя.
— Не положено по инструкции.
— Ты про себя что-нибудь напевай, — посоветовали с заднего сиденья. — Тогда и уши эту отраву не проглотят.
— Чего вы взбеленились? — с хрустом потянулся в пояснице водитель. — Раз молодежи нравится, значит, нормальная музыка. Мы тоже лет десять назад, когда такие же были, ламбаду танцевали, а по телику эти танцульки развратом считали. Ничего— проехали.
— В ламбаде хоть мелодия какая-то есть, — пробурчал Павел. — А тут одно и то же, одно и то же. По полчаса…
— Они от этого и прикалываются, что по полчаса, — защитил молодежь водитель. — У них это хаус-культурой называется, то есть домашней культурой. Они здесь себя как дома ощущают. Техно и рейв — их воздух…
— Пусть бы дышали своим воздухом. Никто б их не трогал, если б они наркоту не глотали, — не согласился парень с заднего сиденья.
— Да-а, это плохо, — на выдохе ответил водитель. — У нас такого не было. Ну, только если чуть-чуть, и то у единиц…
— А у них всех наркота — друг.
— Ты имеешь в виду «drug»[1]?
— Все на Америку равняемся! А у них, я сам читал, губернатор штата Флорида своим законом запретил ночные техно-вечеринки. У них теперь за рейв-пати сажают.
— Да-а, — протянул водитель. — Грубо говоря, теперь в Америке по сравнению с нами — тоталитаризм. Во всяком случае, свободы гораздо меньше…
— Смотри, одного уже выворачивает, — пальцем, всплывшим у левого уха Павла, показал парень с заднего сиденья на левый угол дома культуры.