Занимался Клементьев и проблемами истории, культуры и языка, естественно — с деструктурирующими целями, для сокрытия истин и развала культурных традиций страны. Он отлично знал, что нельзя допустить утечки информации о том, что русская азбука — древнейшая из всех азбук мира, что она шире, чем азбука — учение о целостности Мироздания! Если бы эта истина стала достоянием народа России, попытки ее уничтожения стали бы невозможными. То же самое касалось и подлинной истории Руси как Великой империи, никогда не знавшей рабства, тысячи лет консолидирующей вокруг себя другие народы, вобравшей в свою культуру все лучшее, что мог создать человеческий дух.
Однако в последнее время Виктору Ивановичу все чаще приходилось отвлекаться от глобальных задач геополитики для решения мелких частных вопросов, помощники его все больше ошибались, это злило и заставляло эмиссара тратить время и силы на исправление положения. Так, проблема с утечкой информации о деятельности Ильменского храма Морока, кажущаяся поначалу пустяковой, вдруг обрела другой статус и превратилась в головную боль, потому что люди, ответственные за «зачистку» ситуации, не восприняли проблему всерьез, в результате чего волхвам удалось организовать «поток внимания» к храму, послать в район его расположения исследовательский отряд под руководством потенциального Витязя и создать хоть и слабую, но — угрозу существующему положению, а главное — планам Хозяина. Его же реакция на такие провалы подчиненных была известна.
Клементьев поежился. Морок был беспощаден к нерадивым слугам и вполне мог загнать любого в нижние уровни Нави, что было равносильно абсолютной смерти провинившегося.
— Старая дура! — выругался Виктор Иванович, переживая приступ острой злобы к верховной жрице храма, которая недооценила опасность. — Давно надо было нейтрализовать волхва! Сто лет жить с миной за пазухой и ничего не сделать для своей безопасности! Теперь и эту проблему придется решать самому.
Клементьев злился на Пелагею напрасно, он сам был виноват в создавшемся положении не меньше, однако всегда исповедовал формулу социалистического хозяйствования: я начальник — ты дурак! — и в своих выводах не сомневался. Старуха за последние несколько дней трижды звонила ему по линии ментальной связи, и каждый раз Виктор Иванович убеждался, что она не владеет ситуацией.
Придя утром во вторник на работу в Госдуму, он решил посоветоваться с другим эмиссаром, занимающим пост губернатора Екатеринбургской губернии, и протянул к нему канал вьянти[29] — «струну» тонко-материального общения.
Объемное изображение абонента возникло в дисплее выключенного компьютера, хотя могло проявиться где угодно, в том числе и перед мысленным взором эмиссара.
— Прошу прощения за беспокойство, второй, — сказал Виктор Иванович. — Возникла необходимость выслушать ваше мнение, высокочтимый Илья Аброс имович.
— Снова Пелагея заставляет работать не по профилю? — добродушно улыбнулся губернатор, полный, обманчиво простой и добрый.
— Она недооценила упорство известного путешественника и ученого…
— Пашина.
— А точнее, его связь с волхвами, и мне теперь придется вмешиваться, чтобы ситуация окончательно не вышла из-под контроля. Собираюсь проинспектировать службу хха в ближайшее время и подготовку жриц к отбытию Господина в свою вотчину. Но звоню я по другому поводу. Посоветуйте, Илья Абросимович, как мне воздействовать на директора ФСБ, чтобы он прекратил суету своих людей вокруг озера. Я его почти не знаю, на уговоры он не поддается, взятки не берет, любовниц не имеет. Чем его можно взять?
29
Вьянти — одна из сиддх (с санскрита — совершенство, цель самодисциплины), обозначающая силу восприятия от других людей их мыслей, энергии, чувств и проецирование собственных мыслей и своей личности в других людей.