Ян Мэй передала помощнику поручение Цзян Тина и велела не медлить, а сама в задумчивости спустилась на первый этаж, чтобы проверить обстановку.
Выйдя из панорамного лифта, она повернула за угол. Вдруг перед ней распахнулась дверь. Под тоскливые завывания «И даже после смерти не перестану любить…»[4] из комнаты вышел высокий мужчина и решительно направился прямиком к бару. С громким стуком он опустил стакан на стойку и взревел:
– Что за хрень вы тут продаёте?!
Ян Мэй замедлила шаг. Бармен присмотрелся и ответил:
– «Лонг-Айленд Айс Ти», господин.
– По-твоему, здесь есть хоть капля алкоголя? Сам попробуй!
– Конечно нет, мы подаём чай со льдом.
– Да это ведь… наглое мошенничество!
Бармен нахмурился:
– Зачем вы так, шуайгэ[5]? Коктейль называется «Лонг-Айленд Айс Ти»: мы смешиваем свежий красный чай с лимоном и льдом, получается отличный коктейль. Какое же это мошенничество?!
Это заявление явно пошатнуло картину мира гостя. Несколько мгновений спустя он потрясённо спросил:
– А если я закажу «Кровавую Мэри», ты полоснёшь себя по запястью?!
Гость был весьма привлекательным мужчиной лет тридцати с небольшим. Даже бесконечно меняющиеся, как в калейдоскопе, разноцветные огни не умаляли красоты его лица. Торчащие непослушные волосы визуально добавляли к метру девяноста ещё сантиметров десять роста. Облегающая футболка подчёркивала рельеф крепкого стройного тела, и, когда он повернул голову, на шее отчётливо проступили мышцы.
– Ой, насмешили, шуайгэ. Хотите «Кровавую Мэри»? Подождите, я нарежу помидор, – весело воскликнул бармен, но в ту же секунду улыбка пропала с его лица.
Мужчина достал из-за пояса складной швейцарский нож и, громко хлопнув им по стойке, холодно поинтересовался:
– Сам справишься или тебе помочь?
Ян Мэй нахмурила брови. Она уже довольно давно занималась этим бизнесом и многое повидала, потому сразу распознала в этом эффектном незнакомце дерзкого упрямца и задиру.
– В-вы… – растерянно пролепетал бармен, попятившись. – Как вы… как вы можете такое говорить?..
– Шуайгэ, прошу прощения, – Ян Мэй шагнула вперёд и с улыбкой добавила: – Я владелица этого заведения. Из соображений безопасности мы продаём только слабоалкогольные напитки, поэтому «Лонг-Айленд Айс Ти» стал простым чаем со льдом. Вы хотели заказать коктейль, верно? Сяо Лю!
Бармен, на груди которого красовался бейдж «Агата дон Франциско Тони», едва слышно пробормотал:
– Госпожа… госпожа Ян…
– Сделай для шуайгэ «Закат на пляже». – Ян Мэй улыбнулась ещё шире: – Позвольте вас угостить.
Гость смерил её взглядом, а затем медленно убрал перочинный нож и хмыкнул:
– Хоть кто-то понимает, как вести бизнес…
– Ну что вы, что вы, – рассмеялась Ян Мэй. – Видимо, наш официант не объяснил вам… Смотрите, «Лонг-Айленд Айс Ти» находится в меню безалкогольных напитков. Сожалею об этом недоразумении…
Лучше бы она ничего не говорила. Слова Ян Мэй окончательно разрушили картину мира гостя.
– Что?! – Он ошарашенно выпучил глаза и ткнул пальцем в бокал: – Вы продаёте чай за двести восемьдесят юаней, и вам ещё хватает наглости называть это недоразумением? Я что, по-вашему, идиот?!
Ян Мэй не нашлась с ответом. Разъярённый красавец резко развернулся и направился обратно в комнату, наверняка чтобы позвать друзей и закатить скандал. Ян Мэй хотела догнать его, но вдруг из кухни, пошатываясь, выбежал повар и вцепился в её руку, словно в спасательный круг.
– Госпожа… госпожа Ян, у нас беда! На кухне… там… в морозильной камере…
Обернувшись, Ян Мэй увидела бледное лицо повара, казавшееся сине-зелёным в свете ламп. Беднягу трясло, словно в конвульсиях.
– Какой-то воришка за-за-залез в холодильник и за-за-замёрз… кажется, на-на-насмерть!
Ян Мэй молча стояла перед огромной морозильной камерой.
Шум и суета ночного клуба остались где-то далеко. Здесь, на кухне, царила абсолютная тишина. Задняя дверь, ведущая к мусорным бакам в переулке, была приоткрыта, и проникающий через неё ветер казался зловещим дыханием смерти.
Перепуганные младшие помощники, официанты и бармен столпились за спиной хозяйки. Было видно, как у них дрожат ноги. Через какое-то время Тони, едва сдерживая слёзы, прошептал:
– Он м-мёртв?
На полу морозильной камеры лежал юноша лет двадцати. Его лицо посинело, глаза были широко раскрыты, из ушей, носа и рта тянулись дорожки застывшей крови. Обнажённую верхнюю часть тела с разведёнными в стороны руками покрывал тонкий слой инея.