В течение столетия, с 2112 по 2015 год до н. э., Ур стал столицей обширного и могучего государства. Сюда стекались захваченные в войнах богатства, а искусные мастера без устали возводили все новые храмы, дворцы и монументы. Правда, честь такого строительства всегда приписывали себе цари, и особенно самый известный из них — Ур-Намму. «Во славу владычицы своей Нингаль, Ур-Намму, могучий муж, царь Ура, царь Шумера и Аккада, воздвиг сей великолепный Гипар», — читаем мы на глиняном конусе клинописное посвящение в честь закладки нового храма. Его дело продолжали и другие представители Третьей династии. Поэтому не приходится удивляться, что к концу III тысячелетия до н. э. Ур был буквально заполнен великолепными архитектурными ансамблями. Надписи сообщают, что Ур-Намму воздвиг стены Ура, «подобные желтой горе». В то время город представлял собой в плане неправильный овал длиной около километра и шириной до 700 метров. Его окружала стена с крутым внешним откосом из кирпича-сырца. Воды Евфрата омывали стены с запада и севера, а восточную часть защищал глубокий и широкий канал. Таким образом, Ур с трех сторон окружала вода, и подойти к нему по суше можно было лишь с юга.
Центр города занимал огромный священный участок с храмами и святилищами бога Луны Нанна — покровителя Ура, с жилищами жрецов, складами, мастерскими и дворцами правителей. Вокруг теменоса теснились жилые кварталы. На севере и западе города, близ Евфрата, находились главные торговые пункты Ура — Северная и Западная гавани.
Между тем, пока я, рассматривая с высоты руины Ура, предавался размышлениям, погода резко изменилась. Юго-западный ветер — хамсин — с Аравийского полуострова принес тучи мельчайшей пыли и песка. Солнце пропало в мутной дымке, но жара и духота от этого лишь усилились. Видимость резко сократилась. Ни о фотографировании, ни о нормальном осмотре древнего города больше не могло быть и речи. Вот уж действительно «буря… накрыла Ур словно платком, окутала его словно саваном…», — как и писал об этом тысячелетия назад безымянный шумерский поэт.
Внизу, у подножия лестницы зиккурата, слышны призывные крики нашего добровольного экскурсовода — местного сторожа Ахмеда. Он торопился: пока буря не набрала силу, нужно успеть показать нам хотя бы самые главные объекты. Мы, спотыкаясь о куски сухой глины и обломки кирпичей, спешим к местным достопримечательностям. Ветер больно сечет Лицо мелким песком, забивает пылью глаза, уши, рот.
На участке дворцов и храмов близ зиккурата видны лишь куцые обрубки низа глинобитных стен, да недавно залитые укрепляющим раствором прямоугольные и квадратные полы бесчисленных комнат и помещений. Самые внушительные постройки также относятся ко времени Третьей династии. Здесь были обнаружены апартаменты царей и жрецов. Отсюда осуществлялось руководство всей жизнью страны, награждались отличившиеся, наказывались виновные, принимались решения о войне и мире. И все это во имя великого Нанна и его супруги Нингаль.
Под завывания набирающей силу бури выходим на восточную часть теменоса, в район царского могильника. Здесь Леонард Вулли раскопал 16 гробниц властителей города, правивших во времена Первой (первая половина III тысячелетия до н. э.) и Третьей династий Ура. Эти находки не только прославили имя исследователя, но и навечно внесли сокровища урских царей в анналы мировой археологии. Правда, все найденные в могилах вещи находятся сейчас в музеях Багдада, Лондона и Филадельфии. А на месте, в Уре, уцелело лишь несколько поздних гробниц Третьей династии со сводчатым перекрытием, сложенных из обожженного кирпича. От более древних погребений остались лишь глубокие ямы. Осторожно спускаемся по крутым кирпичным ступенькам внутрь одной из гробниц на глубину до 10 метров. В погребальной камере пусто и сыро. Никаких следов былой роскоши и богатства. Но в памяти тут же возникают яркие описаний раскопок царского кладбища в Уре из прочитанных прежде научных отчетов и книг.
Наиболее знамениты две гробницы Первой династии: гробница Мескаламдуга и гробница жрицы или царицы, имя которой мы не можем еще с уверенностью прочитать; если читать его по-семитски, оно, вероятно, звучало бы Пу-аби[2]… Пу-аби была погребена в подземном сводчатом склепе, где она лежала… на деревянном ложе, в плаще из синих лазуритовых бус, в пышном головном уборе из золотых листьев, венков и заколок в виде цветов. Вокруг склепа было выкопано довольно обширное помещение, в котором с серебряными лентами в волосах и в цветных плащах сидели трупы десятков женщин из свиты, музыкантов, видимо, усыпленных или добровольно отравившихся. Тут же найдены поразительной работы арфы; к их резонаторам были приделаны золотые или серебряные головы быков с лазуритовой бородой (образ быка бога Луны Нанна) или священной коровы богини Нингаль. Найдены также золотые туалетные приборы, доски для игры в кости (вроде нардов) и разная драгоценная утварь. В засыпанном землей пологом спуске-коридоре, ведшем с поверхности земли в склеп, были обнаружены повозки, скелеты волов и их погонщиков, а также воинов в шлемах-шишаках и с копьями, как бы охранявших вход. Все эти люди, сопровождавшие Пу-аби в загробный мир, вряд ли могли быть рабами и рабынями… Поскольку шумеры были убеждены в продолжении жизни и в загробном мире, перспектива остаться там в свите властителя или властительницы едва ли особенно удручала тех/кто обречен был следовать за ними и в смерти». Так описывает это захоронение И. М. Дьяконов.