На страну тем временем надвигалось грозное время испытаний. Назревала война. Распространялись тревожные слухи о передвижениях французских войск к границам России. «Светские балагуры, — иронизировал по поводу московских бар Пушкин в «Рославле», — присмирели, дамы струхнули. Гонители французского языка у Кузнецкого моста взяли в обществах решительный верх, и гостиные наполнились патриотами. Кто высыпал из табакерки французский табак и стал нюхать русский, кто сжег десяток французских брошюрок, кто отказался от лафита и принялся за кислые щи. Все заклялись говорить по-французски, все закричали о Пожарском и Минине и стали проповедовать народную войну... собираясь на долгих... в саратовские деревни».
По-иному проявил себя отец композитора. Он сформировал и вооружил партизанский отряд из крестьян своего имения (село Никольское Волоколамского уезда). Действовавший во главе со старостой отряд перебил и взял в плен около 600 вражеских солдат.
12 июня 1812 года армия Наполеона вторглась в Россию.
Могучая волна всенародного гнева охватила миллионы русских людей, поднявшихся на защиту родины. Наполеоновское нашествие вызвало мощное патриотическое движение сопротивления народных масс. Началась Отечественная война.
Один за другим меняют студенческие мундиры на военные братья Петр и Михаил Чаадаевы, Иван Якушкин, Иван Шубуев, уходят в армию Александр Грибоедов, будущий шурин Алябьева Николай Шатилов (как полагают, прототип грибоедовского Репетилова).
В первые же дни войны, 4 июля 1812 года, сменил чиновничий вицмундир на кавалерийский казачий, затем гусарский, двадцатипятилетний корнет-доброволец Александр Александрович Алябьев.
Под ударами русских солдат и партизан наполеоновские полки терпели поражение. Далеко на востоке, в снегах и буранах, все ярче разгоралась заря грядущей победы, которой суждено было избавить Европу от наполеоновской тирании.
Музыкант-воин храбро сражался, беззаветно выполняя патриотический долг. Он участвовал во многих боях, в том числе в знаменитом Березинском сражении, когда остатки «великой армии» беспорядочно отступили на западный берег реки Березины. Участвовал Алябьев и в опасных операциях, когда русские войска продолжали преследовать врага на территории Германии, Австрии, Франции; был ранен в бою под Дрезденом, но остался в строю, «будучи употреблен в опасных местах, — как сказано в формулярном списке, — везде отлично исправлял данные ему поручения». Проявив себя в боевых действиях отважным офицером, Алябьев по собственной просьбе был откомандирован в партизанский отряд, действовавший под командованием поэта-партизана Дениса Давыдова.
Среди русских героев-полководцев, завоевавших легендарную славу на полях Отечественной войны 1812 года, Давыдову принадлежит особое место. Это о нем сказал в поэтическом обращении современник Давыдова поэт пушкинской поры Языков:
Восторженно отзывался о Давыдове как о писателе и военачальнике Белинский, «отцом и командиром» называл его Пушкин; портрет Дениса Давыдова — воина и поэта — висел в кабинете английского романиста Вальтера Скотта; в романе Льва Толстого «Война и мир» Денис Давыдов обрисован в образе лихого кавалериста и партизана Васьки Денисова. Давыдова отличали необычайный героизм, находчивость и доблесть, поразительно смелые действия в тылу врага. С сотней казаков и гусар он проникал в глубокий тыл противника, совершал дерзкие «залетные поиски», обрушивался на врага как «снег на голову», появлялся в самых неожиданных местах, нарушая коммуникации противника, выводил из строя целые полки вражеской армии, отбивал неприятельские обозы, захватывал в плен солдат и офицеров противника, нападал на сильные прикрытия вражеского транспорта. В одной из операций при далеко не равных с неприятелем силах захватил 2000 пленных во главе с генералом.
За Денисом Давыдовым стоял народ. В его отряде дрались калужские и смоленские крестьяне, отважно выполняя девиз давыдовцев: «теснить, беспокоить, жечь неприятеля без угомона и неотступно».
Алябьев был в ближайшем окружении Давыдова, назначался в самые опасные партизанские набеги. В одной из операций произошел примечательный эпизод, описанный Давыдовым в его военных записках, рисующий и военный талант Давыдова, и самодурство царского генерал-карьериста, и душевные качества Алябьева.