Брюсову от 26 ноября 1903 г. Блок говорит: «Быть рядом с Вами я не надеюсь
никогда» (VIII, 72; подчеркнуто Блоком). Несомненно, поэзия Брюсова
представлялась Блоку — начинающему поэту — как «ряд небывалых
откровений, озарений почти гениальных» (письмо к Андрею Белому
от 20 ноября 1903 г., VIII, 69) — это говорится о сборнике «Urbi et Orbi», на
который Блоком написаны также две рецензии. Во второй из рецензий на книгу
Брюсова (1904) есть мысль, представляющаяся на первый взгляд
парадоксальной: «… мы с радостью можем отметить соприкосновение идей
Брюсова с центральной идеей стихов Владимира Соловьева», — пишет здесь
Блок (V, 542). Это, кажущееся даже диким, сопоставление не поясняется
Блоком, но только иллюстрируется примерами. Направление блоковской мысли
несколько приоткрывает первая рецензия, где сопоставление Брюсова с
Соловьевым отсутствует, но зато имеется более ясное определение центральной
темы брюсовской книги: «Это — прежде всего нечто целостное, столь же
духовно-синтетическое, как лозунг древнего метафизика: “единое во многом”,
“простейшее в сложном”» (V, 532; подчеркнуто Блоком). Следовательно, для
Блока основной пафос поэзии Брюсова — поиски целостности; отсюда
кажущаяся странной аналогия с Соловьевым. В этой связи становится
понятным ошеломляющее воздействие на Блока поэзии Брюсова. Причина
его — в стремлении Брюсова к определенности, четкости, цельности
человеческого образа. Поэтому Блок не обращает внимания на соловьевские
полемики, — он понимает, чем они вызваны; относясь почтительно к
Соловьеву-поэту, он не рискует вынести на открытую поверхность и самую
тему — тогда пришлось бы поставить под удар или, во всяком случае, в
сомнительное положение Соловьева. Блок ограничивается тем, что во второй
рецензии подчеркивает, «… какими разными путями…» идут Брюсов и
Соловьев (V, 542). Итоги всей ситуации сопоставления с Соловьевым Блок
подводит в письме к Брюсову от 6 ноября 1904 г. Блок настаивает на самом
сопоставлении и как бы оправдывается за недоговоренность, глухое раскрытие
темы, — полностью все это прояснится, по его мнению, в историко-
литературной перспективе: «В той неудачной и бледной рецензии о Вашей
книге в “Новом пути” я пытался сблизить Вас с Вл. Соловьевым. Но, кажется,
это возможно будет лишь для будущего “историка литературы”. Пока же я
действовал на основании опыта, испытав по крайней мере более чем
литературное “водительство” Ваше и Вл. Соловьева на деле. Параллель моя
больше чем любопытна, она — о грядущем» (VIII, 112). Не стоит
преувеличивать в блоковском подчеркивании слова «более» специфически
идеалистические акценты: «грядущее», или историческая перспектива, для
Блока и в ранний период означает также сегодняшнюю жизненность
художественного образа (разумеется, в блоковском понимании этих вещей).
Вместе с тем, трезво видя несравненно большую жизненность поисков Блока и
Брюсова, чем у того же Соловьева, следует помнить, что здесь проступают
также и слабые стороны их художественной практики и мировоззренческих
обоснований этой практики. Для Брюсова-поэта характерны, конечно,
рационалистичность и вместе с тем чувственная яркость, своеобразный
чувственный нажим в построении художественного образа. Самая
преувеличенность, иногда почти болезненность чувственного начала в
структуре образа свидетельствует о неполноценности, односторонности
художественного подхода к человеку и открывает возможность
идеалистических истолкований самой темы чувственности. Так, пытаясь
раскрыть творческие замыслы одного из ближайших своих соратников раннего
периода, умершего совсем молодым поэта Ивана Коневского, Брюсов писал:
«Чтобы была жизнь, необходимо, чтобы плоть, как змея, колола в пяту
личность; образы, краски, звуки, вся толща вещественного бытия —
необходимы: без них мы, может быть, и свободны, но безжизненны,
безрадостны»45. Мысль Коневского излагается настолько «по-брюсовски», что
трудно различить, где кончается Коневской и начинается Брюсов; самому
Коневскому характернейшим признаком художественного движения в 90-е годы
представляется нарождение «мистического чувства», которое определяется им
так: «Это — ощущение пребывания личности в таких состояниях сознания,