представляет собой, согласно В. И. Ленину, рубеж двух значительных этапов
русской истории.
Говоря о начале литературной деятельности Блока, современник
вспоминает, что и «декаденты» старшего поколения, и «символисты» младшего
еще в первые годы нового века «… не знали для себя пристанища, не имели где
преклонить голову»80, потому что не было журналов, организующих
литературное направление. Вокруг журнала Мережковских «Новый путь» в
Петербурге и затем вокруг «Весов» в Москве, где руководящей фигурой был
Брюсов и определяющую роль в философско-мировоззренческом плане вскоре
стал играть Андрей Белый, и организуются основные литературные силы
символистской школы. И тут следует отметить знаменательный факт: в
петербургском и московском символистских журналах первая книга Блока,
начинавшего свой путь в искусстве именно в кругу символистов, была оценена
далеко не восторженно. И там и тут основные теоретики направления в
конечном счете, осознавали они это в полной мере или нет, опирались в
философском плане на соловьевство. Поэтому очень важно иметь в виду то
обстоятельство, что для последующих обвинений Блока в «изменах» по
отношению к соловьевству, собственно говоря, не было прямых оснований: уже
первая книга Блока, по мнению руководящих символистских кругов, оставляла
желать много лучшего в смысле «ортодоксии».
Так, рецензент первой книги Блока в журнале Мережковских «Новый путь»
в целом скорее отрицательно, чем положительно ее оценивал: у Блока нет
«синтеза», слияния «духа и плоти», самое большее, что у него можно найти, —
это «… только отдаленный намек на ту красоту, правду и сиянье, которые
должны спуститься с небес и властно обвить жизнь»81. Судимая с точки зрения
«синтетических» теорий, книга Блока, по мнению автора из круга
80 Перцов П. Ранний Блок. М., изд. «Костры», 1922, с. 6.
81 Литературные заметки — Новый путь, 1904, № 12, с. 273.
Мережковских, никакой проверки не выдерживает. Поэтому Блока обвиняют
здесь в безжизненном эстетизме, непрактичности, отдаленности от
современных дел и помышлений; под «практичностью» же понимается
«религия третьего завета», т. е. искусственная конструкция соловьевского толка,
которая якобы полна «современной общественности». Блоку же вменяется в
вину то, что его книга не содействует построению этой новой религии:
«Прекрасная мистика рыцаря безбожественна, безрелигиозна», поэтому для
автора книги характерна «мистическая неопределенность», поскольку он
«безверен»; отсюда следует отрицательная оценка стихов Блока, в них
усматривается «слабый, легкий бред» или «та непонятность, которую и не
хочется понимать»82.
Более снисходительно оценивает книгу Блока в «Весах» Вяч. Иванов,
вскоре ставший одним из главных теоретиков символизма; однако основная
мысль его рецензии очень близка статье «Нового пути». Согласно Иванову,
видно стремление Блока искать, вслед за Соловьевым, синтетическую
индивидуальность, слияние «божественной “Психеи” и “Эроса” — близкого и
тайного», однако самого синтеза в книге нет, она только «мерцает уверяющей
надеждой великого свершения»83. Иначе говоря, в более благожелательной и
более изощренной форме утверждается то же, что и в петербургском
символистском журнале. Особенно, конечно, характерно то, что в обобщающей
статье Андрея Белого «Апокалипсис в русской поэзии» книга Блока точно так
же, именно с точки зрения соловьевства, скорее подвергается сомнению, чем
утверждается как законченно положительное явление. Белый чрезвычайно
высоко оценивает художественные качества книги, однако, просматривая всю
историю русской поэзии в свете положения, что «нет никакой раздельности,
жизнь едина», т. е. подчиняя все соловьевским конструкциям «синтеза», Белый
находит в блоковском сборнике дисгармоничность, излишества в изображении
«хаотической действительности». Согласно Белому, «… муза Блока, явившись
нам в багрянице, направляется… к конке»84. Элемент недоверия, опаски за
поэта, муза которого от мистической «жены в багрянице» идет к конке, т. е. к
заведомо дисгармоничному, противоречивому быту современного города,
явственно звучит в построениях Белого. Иначе говоря, как и Вяч. Иванов,
Белый утверждает, что Блок не столько достиг соловьевского «синтеза», сколько