стремится к нему. Выходит так, что даже раннее творчество Блока внушало
руководящим деятелям символистской школы опасения с точки зрения
мистической ортодоксии.
В сложных отношениях Блока и Андрея Белого наиболее отчетливо, резко
проявилось то, что слишком многое в Блоке было абсолютно неприемлемым
для правоверного символиста-соловьевца, каким хотел утвердить себя сам
82 Там же, с. 276 – 279.
83 Иванов Вяч. Рецензия на «Стихи о Прекрасной Даме». — Весы, 1904,
№ 11, с. 50.
84 Белый Андрей Апокалипсис в русской поэзии. — В кн.: Луг зеленый. М.,
изд. «Альциона», 1910, с. 222, 242, 244.
Андрей Белый. Чрезвычайно характерно, что даже в чисто личных коллизиях с
большой остротой выступают, какие-то основополагающие различия в
отношении к мировоззрению, искусству, жизни. Ранние стихи Блока,
составившие основу сюжетно-театрализованного лирического романа о
Прекрасной Даме и ее поклоннике-рыцаре, еще до появления их в печати
делаются известными через семью С. М. Соловьева, племянника философа и
родственника Блока, московскому символистскому кружку «аргонавтов»,
главной фигурой среди которых был Андрей Белый. И тут возникла в своем
роде трагикомическая ситуация, в которой проявились не только
индивидуальные характеры ее действующих лиц, но и определенная
мировоззренческая коллизия. Все эти очень еще молодые люди склонны были
не отделять обуревавшие их идеи от жизненного поведения; однако самую
жизненность участники этой ситуации понимали весьма по-разному.
С. Соловьев и Андрей Белый (а также и некоторые другие, символистски
настроенные молодые люди) пытались, реально-житейски истолковывая стихи
Блока, отождествлять Блока и его жену, Л. Д. Менделееву-Блок, с обобщенно-
героизированными персонажами «романа в стихах» о Прекрасной Даме. Это
вызывало резкий внутренний отпор Блока — он «никогда не шутил такими
вещами»85. В сущности, в этом раннем «мистическом шутовстве» Андрея
Белого сказывалось его соловьевство, стремление к «жизнетворчеству»,
подчинению самой жизни мистическим схемам. По поводу своего раннего
творчества («Северная симфония») Белый писал в своих позднейших мемуарах,
что одушевляла его «вера, что мы приближаемся к синтезу, иль — к третьей
фазе культуры»86. Подобное «жизнетворчество» Блоком решительно
отвергалось уже в молодые годы. Именно присущее ему гораздо более трезвое
чувство жизни проявлялось в том, что жизнь для него отнюдь не могла
механически совпадать с ее же обобщенными выражениями в искусстве, тем
более — с таким принципиально условно-театрализованным обобщением в
особых лирических характерах, как «Стихи о Прекрасной Даме». Сам Белый в
своих мемуарах, появившихся вскоре после смерти Блока, рассказывает, как
каменел, наполнялся гневом и отвращением Блок, слушая некоторые
«жизнетворческие» фантазии окололитературных людей, близких к
«аргонавтам». Путать жизнь и искусство Блок никогда не был склонен — их
внутренняя связь для него никогда не была тождеством.
Грань, отделяющая тут Блока от Белого, кажется тонкой, почти неуловимой;
во многих отношениях они действительно близки друг к другу — однако
кажущаяся на первый взгляд столь смутной черточка по существу означает, что
даже в одни и те же как будто явления жизни и искусства они вкладывают
совершенно различный смысл. Именно о своих достаточно сложных
отношениях с символистскими деятелями в раннюю пору творчества Блок
писал позднее совершенно основательно следующее: «… члены группы (по
крайней мере некоторые) были действительно когда-то связаны единством
85 Бекетова М. А. Александр Блок, с. 91.
86 Белый Андрей. Начало века, с. 122.
нежных утренних мечтаний и склонны были в утренних сумерках называть
предметы совершенно различные одними и теми же именами» (статья
«Вопросы, вопросы и вопросы», 1908, V, 341 – 342). Особая сложность
ситуации тут в том, что и с той, и с другой стороны достаточно отчетливо
понимается необходимость связей между идейными обобщениями, искусством
и жизнью; вопрос только в том, что совершенно не случайно с самого начала
отношений Белый и стоящая за ним группа «аргонавтов» настойчиво и
систематически добиваются понимания этих связей в духе «тождества»,
«синтеза»; Блок же вначале не вполне осознанно, а затем со все большим и