— Это я под «винтом» рисовал, — объяснил мне парень, тот, что впустил меня.
— Ребята, а может… выпьем за праздничек? — робко предложила я.
— Нет, — твердо сказали ребята, — у нас свой кайф. И ты, если хочешь, можешь с нами.
— Эй, иди, поставишь мне, — окликнул его другой из угла комнаты.
— Иду, — отозвался тот и, отложив рисунки, пошел. Я встала, тихонько вышла. Мрачная музыка действовала мне на нервы. «Ну их, наркоманы, — подумала я, — лучше погуляю». И вышла на улицу. Яркое мартовское солнце сразу ослепило меня.
— Эй, доча, дай закурить? — окликнула меня дворник, тетя Маша. Я протянула пачку, которую взяла у пятикурсников.
— Ой, спасибо. А может, выпьем за праздничек? — тетя Маша показала бутылку.
— Давай, — махнула я, — выпьем.
Мы сели на лавочку, разлили. Выпили, закусили конфетами.
— Вот ведь как оно, — начала тетя Маша, — все чего-то ищешь, бегаешь, а присел, оглянулся — весна-то, весна! Батюшки. Ты глянь, как с крыш-то капает. Скоро уж ручьи побегут. А там совсем тепло.
— Да, — подтвердила я. Думать о лете не хотелось. Я хотела весны — такой, как всегда: с ручьями, с первыми жаворонками.
— По второй, что ли? — спросила тетя Маша.
— Давай, — махнула я, — наливай.