«У-у-у-ух!.. У-у-у-ух!..» — дружным дуэтом стонали ветер и волны. Иногда на какие-то мгновения уханье прекращалось, чтобы оглушить тишиной, и тут же раздавалось с новой силой.
— Вот погодка! — Бучинский выглядел растерянным, его всегда улыбчивый рот краями загнулся книзу. — Как же теперь ловить торпеду?!
О том же беспокоились и моряки, хорошо знавшие, как трудно ловить на такой волне даже обнаруженную торпеду. Малейшая неточность при подходе к ней может обернуться пробоиной в борту или тем, что торпеда утонет, а то тем и другим вместе.
Вдали маячил противолодочный корабль, рядом бултыхались катера-торпедоловы; лодка в надводном положении медленно сближалась с ними. Волны, вспененные ее могучим корпусом, шипя расступались, стремительно обтекали выпуклости и так же стремительно уносились за корму, не забывая по пути врезаться в рубку и окатить моряков, посмевших тягаться с ними.
— Поймаем… — повторял Панкратов, пристально вглядываясь в исколотую брызгами мглу. Но по его тону чувствовалось, что он не очень уверен в своем утверждении, пока что ищет варианты получше и готов выслушать разумные советы других.
Но вот адмирал повеселел, по его улыбке было видно, что решение он нашел, однако спросил:
— Так что будем делать?
Павлов вспомнил торпедные стрельбы катеров, вспомнил, как длинные и высокие крейсера в штормовое ненастье прикрывали собой участки моря, где катера вылавливали торпеды. От командиров крейсеров такое прикрытие требовало немалого искусства; главное — надо было надежно загородить от ветра и ловца, и торпеду и в то же время не навалиться на них, не подмять под себя. Крейсера здесь не было, но противолодочный корабль вполне мог бы выполнить ту же роль.
Потому Павлов предложил адмиралу:
— Неплохо бы поручить противолодочникам стать на пяток минут хорошим забором…
— Подходяще. — Похоже, что адмирал сам пришел к такому мнению и был доволен, что его разделяют другие. — Даю команду…
Полосатая торпеда то замечалась на гребне волны или у ее подножия, то совсем пропадала из виду, посланный за ней катер взлетал и проваливался еще пуще. С севера к ним начал приближаться противолодочный корабль. Его острый форштевень, вздернутый ввысь, тоже отпускал поклоны в такт волне, но даже и в самом низком положении оставался высоко над водой. Еще немного, и серая ширма ПЛК загородила от ветра участок воды, где находились торпеда и катер. Простым глазом видно, как волна там уменьшалась, но не настолько, чтобы катер без хлопот мог подступиться к торпеде. Рулевому там приходится лихорадочно крутить штурвал, заставляя суденышко шаг за шагом приближаться к торпеде; матрос с длинным шестом еле удерживается на ногах, крепко вцепившись в поручни.
Пятнадцать метров, десять, пять… Вслед за взмахом шеста стальная удавка намертво опоясала головку торпеды. Из-под кормы катера тотчас забурунилась пена, и длинная полосатая сигара, как загарпуненный кит, послушно пошла к ловцам. Адмирал отпустил бинокль, одобрительно взглянул на Павлова, будто тот командовал катером, изловившим торпеду. Все. Можно идти домой!
— Фу-у! — невольно вырвалось у Бучинского.
— А вы как думали!.. — Привычный к этому адмирал шутил, ему было весело.
— И все же стоит намылить шею синоптикам! — возмущался Бучинский. — Никто не предупредил о плохой погоде…
— Океан-то голый: станций нет, суда ходят по проторенным дорожкам, — объяснял ему Павлов. — Ну, а спутники… Спутники еще не могут все прощупать.
— Виктор Федорович, не оправдывайте шалопаев. У ветродуев теперь такие возможности, что спрогнозировать микроклимат, если не лениться, — семечки!
— Только не в океане.
— А я все же убежден, — не остывал Бучинский, — что это грубый прохлоп.
— Прохлоп! — усмехнулся адмирал. — Поди-ка, уследи! В океане что ни точка — новый подарочек зарождается.
ПЛК и катера уже еле видны. У лодки в океане есть еще заботы, но и она сегодня долго не задержится.
— Когда будем дома? — тихо спросил Павлов у командира.
— А где мы сейчас? — улыбнулся тот и почему-то вздохнул.
— Ну хорошо, — принимая шутку, весело произнес Павлов. — В таком случае, когда придем в гости?
— По расчетам, в ноль тридцать.
— Добре…
В океане дело сделано. Мыслями Павлов был уже на берегу.