Машина провалилась под мост совсем рядом с левым берегом, буквально в двух метрах. Некоторое время она стояла в нерешительности, но потом собралась с духом и шагнула в воду. Ею двигала не гуманность, а желание знать всё и не оказаться под подозрением. Дно здесь, у моста было каменистым, поэтому Альбина сразу встала на четвереньки. Через пару шагов дно исчезло. Она нырнула, ориентируясь на слабый свет фары. Машина лежала на боку. Вгляделась в окно. Двери закрыты, значит, пассажиры внутри. Надо открыть их, тогда можно будет заявить, что была в машине, когда она рухнула в воду. Одно дело несчастный случай, и совсем другое — когда погибших обвиняют в преступлении. Альбине смерти подобно привлекать внимание к своей особе.
После третьего нырка ей удалось открыть переднюю пассажирскую дверь. Катя легко вынырнула из неё, и её понесло течением. Удаляясь, она издала какой-то утробный звук. Жива? Что, ей и Славку вытаскивать? Но тут послышался треск, и к берегу выехало два мотоцикла. Стоя на колесе автомобиля, она по пояс оказалась на поверхности. Собравшись с силами, крикнула: «Помогите!»
— Блин, машина, — послышался мужской голос. — И загнала их нелёгкая на мост!
— Мать убьёт, — девичий голос.
— Ребята, — поняв, для чего в эту местность приехали две пары, сказала она. — Давайте один девчонок быстро до жилья добросит, а другой к ивам. Туда женщину унесло. А водителя поздно уже… пусть спасатели потом… и звоните им! Будем считать, что вас тут двое.
Молодёжь умудрилась усесться на скутер втроём и медленно укатила назад, а второй мотоциклист так же медленно поехал по тропинке вдоль реки, по которой только что пришла к мосту Альбина.
Через пару минут мотоциклист вернулся без пассажирок и двинулся к Альбине.
— Не надо, — сказала она. — Давай к приятелю, может, удастся женщину откачать. А я сама выберусь.
Она уже выползла на берег, когда к мосту подъехала машина с проблесковыми маячками.
— Жива? — спросил полицейский.
— Да, — ответила Альбина. — У ив ещё одна. А водитель там остался.
— Раздевайся, простудишься. Сейчас одеяло принесу.
Утром проснулась только к завтраку. Нос заложен, голова тяжёлая, но температура, кажется, нормальная. Подняла подушку повыше, села, прислонившись к спинке кровати, санитарка поставила ей на колени тарелку с кашей. От запаха к горлу тошнота подкатила, но есть хотелось страшно, аж желудок горел. Стала по пол ложечки пропихивать в рот пресную осклизлую массу. Как ни странно, завтрак удалось съесть без потерь. Отлежавшись, резко встала. Голова закружилась. Тогда она медленно по стеночке всё-таки вышла из палаты и направилась к посту.
— Мне срочно с врачом переговорить нужно.
— Вот будет обход…
— Я беременна.
— Почему вы вчера не сказали!
— А я вообще что-нибудь говорила вчера?
Медсестра выскочила из ординаторской с историей болезни и дёрнула по коридору:
— Идёмте за мной!
Ну, с такой скоростью Альбине за ней не угнаться. Да она и не собиралась. Придерживаясь рукой за стену, она добрела до двери и вышла на лестничную площадку. А дальше куда, прямо или наверх? И под лестницей ещё дверь…
— Ну, вы где, — послышался голос сверху.
— Если бы я как ты бегать могла, то на кой мне ваша больница?
Да, районный гинеколог — это финал всему: «У вас, таких жирных, ничего не прощупывается. Но хоть на анализы и УЗИ послала.