Возмущённый Мандаринель только начал закипать, но Ирисиксэль так ласково посмотрела в его сторону, так многозначительно пощёлкала пальчиками, со срывающимися с их кончиков ослепительно синими искрами, что он затих и уселся в кресло у камина. В гостиную зашёл… дрыщ. Именно дрыщ. Метр с кепкой в прыжке, тоненькие ручки и ножки, курносенький носик и ротик под ним куриной гузочкой. И это эльф?
- Мандаринэль, привет! Ты ещё не готов? Иди, собирайся, а мне пока прикажи подать вина и закуски. Да, из девочек твоих кто-нибудь пусть рядом побудет. Хоть вот эта. Новенькая? – спросил он у Ирисиксэль.
- Абсолютно. – Ответила она. – Вчера из магазина. Только я не его девочка, а совершенно независимая и самостоятельная принцесса. Ну-ка, расскажи мне, дружок, с какой стати ты тут раскомандовался и решил потраву на наших полях учинить?
- Э… дак, чего ж потраву-то сразу? Слова какие-то у тебя, девка, заковыристые. Да и сама с виду не проста, ох, не проста.
Забегая вперёд, надо сказать, что принц этот, соседский, по имени Нафталинэль, был куда как умнее своего дружка. Втихаря браконьерил, и не брезговал девок красть и продавать работорговцам. На Ирисиксэль-то у него глаз и загорелся – уж больно девка хороша была! Персик – одно слово! За такую немало отвалят, особенно те, у кого баб совсем мало и каждая имеет по несколько мужей – размножаться-то всем охота. Ведь это именно он несколько лет назад похитил и продал в рабство младшую сестру Мандаринэля, Апельсинэль. Умницу и красавицу, надежду короля, который хотел именно ей впоследствии передать престол, а не этому алкашу и разгильдяю Мандаринэлю. Теперь же, бедная Апельсинэль, как заведённая, рожала где-то, в неведомой дали, разных монстриков. В большом количестве.
Охоту, значит, отменили. Мандаринэль ворчал, Нафталинэль уехал, но недалеко – затаился в лесочке на ближайшем хуторе и стал Ирисиксэль выслеживать.
А тут беда! Ходила она с хеньком за хрензнакакоевкой и бедный зверёк поранил лапку, да сильно! Какой-то гад капканов наставил. Не иначе, козни Мандаринэля! Вот и остался он дома, а Ирисиксэль всё гуляла, тем более, что король пошёл на поправку, пил исправно отвары и на девушку посматривал совсем не отеческим глазом – во, как воспрял!
Гуляла она гуляла, да и догулялася – в какой-то рощице налетели лихоимцы, замотали в антимагический мешок, завязали антимагическими верёвками, да и увезли незнамо куда. Уж она и плакала, и кричала, и ругалась, даже по-русски, нехорошими словами, и искры пыталась пускать, да всё зря. Погрузили её, как скотину бессловесную на лодку и поминай, как звали.
Глава шестая
На новом месте Ирисиксэли сперва даже понравилось, потому что её сразу в бани повели. Видимо, в турецкие, потому что мыли, чесали, маслами умащивали, массажами массажировали, маникюр, педикюр, пилинг – полный уход, короче. Потом замотали в покрывала и куда-то повели. Привели в большой зал, где на скамьях сидели…. Ой, божечки, кто ж там только не сидел! И наги, и драконы, и вампиры и… совсем непонятно кто. Кентавр один был даже. Всё ржал, да копытом пытался мраморный пол рыть. Вот. Ну и началось. Тут только она поняла, что её продают, как козу какую, прости, господи!
Купили Ирисиксэль сразу четыре жениха – наг, вампир, дракон и демон. Продавцы довольные, с четырьмя мешками золота уехали. А её понесли на руках до ближайшей рощи, а там, создав портал, перенеслись всей компанией, в совсем уж неизвестное место.
Все четыре мужа распалились ещё в пути и теперь еле сдержались до спальни. В спальне Ирисиксэль увидела кровать метров 10 на 10. Она была покрыта необъятными шёлковыми покровами белоснежного цвета, с вышитыми шёлком же цветами и райскими птицами. Кровать стояла посередине огромной комнаты.
«Ой, мамоньки! Это что же, как в книжках про попаданок – все сразу на меня и возлягут?» - с ужасом подумала она.
Мужья размотали покрывало, в которое она была замотана, и бережно положили на кровать. Заметив ужас в глазах девушки, и осознав, что она вся трясётся от страха, они просто-напросто укусили её все по очереди, кто куда попал. И от этих укусов её охватило такое томление, такая страсть и такое невыносимое желание немедленно принадлежать всем и сразу, что она, извиваясь и стоная, истекая литрами любовных соков, раскинулась на простынях, в любимой позе звезды, естественно. Даже мгновенно обнажённые, непомерно огромные, весьма разнообразной конфигурации достоинства мужей уже не пугали её. Она кричала в экстазе и тянулась к ним тонкими, изящными ручками.