Возбуждённые красотки, шелестя шелками и блистая бриллиантами, расселись и приготовились слушать.
Ректор, с некоторым опасением, забрался на сцену и уселся за столом.
- Здравствуйте, адептки. – он встал и обошёл стол, заглядывая под скатерть – достаточно ли низко она опущена и не будет ли видно его в том случае, если он по привычке начнёт потирать гульфик. Но всё было хорошо – скатерть была опущена до самого пола. Довольно потирая руки, он уселся за стол и уставился в зал. Господи… Сто две пары огромных, сверкающих предвкушением глаз просто прожигали его!
- Начнём наш первый урок! Надеюсь, вы приложите все усилия для скорейшего обучения. – сказал ректор и уткнулся в конспекты, ища вторую фразу заготовленной речи.
И вдруг в актовом зале, нарушая мёртвую тишину, раздалось негромкое рычание. За ним ещё – теперь уже громче, и через минуту рычал уже весь зал. Ректор испуганно смотрел на девиц, а те пыхтели, краснели, но ничего не могли сделать – зверское рычание неслось из их голодных животов. Бурчало так, что за окнами дворца завыли собаки, закукарекали петухи, занеслись с перепугу куры, гуси и утки, забегали слуги, пряча всё в виду приближающейся грозы.
Оказалось, чтобы выглядеть более томными, бледными и привлекательными, а также, чтобы максимально затянуть корсеты, девушки пропустили ужин и не пошли на завтрак. Растерянный ректор что-то лепетал, но из-за громкого желудочного рычания никто ничего не понял. Тогда он просто сел на сцену, свесив ноги в зал и целых пятнадцать минут наслаждался утробными руладами. Временами даже складывались неплохие мелодии, которым он пробовал подпевать. Наконец в зале всё стихло. Багровые от стыда девушки прятали глаза, стараясь не смотреть на красавца ректора. А он, решив сгладить неловкий и напряжённый момент, собрался подняться на сцену эффектным прыжком, но, не рассчитав усилий, громко пукнул – он-то, в отличии от девушек, очень даже плотно и поужинал, и позавтракал.
Это был конец карьеры! Девушки ржали так, что у них бриллианты с платьев осыпались, с громким треском лопались корсеты и резинки в трусах. Отклеились все мушки и растрепались высокие причёски. Несмотря на это, хохот не прекращался.
И вдруг всё стихло, как по мановению волшебной палочки – в зал вошла королева.
При виде её ученицы вытерли слёзы и дружно высморкались в пышные рукава. А ректор сидел не шевелясь, и думал о своей горькой доле.
- Ну, чего ты, Стоялик? Дело-то житейское. Приступайте уже к обучению.
Посмотрев около часа на муки преподавателя и учениц, она не выдержала, щёлкнула пальцами раз двадцать подряд, окутав зал синими электросварочными искрами. Потрясённый ректор услышал, как внезапно все сто две девушки защебетали на местном наречии. Даже для него, мага широкого профиля, имеющего пятьдесят пятый уровень, тысячу лет практики за плечами, множество дипломов за победы в конкурсах и олимпиадах, это было чересчур. Когда он полностью осознал все неограниченные возможности королевы, он, застенчиво пукнув на прощание, тихонько погрузился в глубокую кому.
Академские маги, после многочисленных попыток вернуть ректора в строй, сломав охапку волшебных палочек и натерев мозоль на языке беспроигрышным Экспекто Патронум, Энервейт, Пиертотум Локомотор – отступились… Всё было бесполезно и его пришлось унести к целителям на лечение травами. У Ирисиксэль так и чесался язык – посоветовать серепентулий заварить, но она воздержалась – припишут ещё попытку отравления возможного будущего зятя.
Девушек ещё немного поднатаскали по реалиям местной жизни и разослали почтовых страусов, пингвинов, утконосов и выхухолей с объявлениями о начале конкурса отбора женихов.
Со всех королевств и с ближайших планет рекой потекла лавина страдальцев, уставших от жизни без женщин. Да и правда, что за жизнь без этих сладостных, порхающих мотыльков? Таких нежных и беззащитных! Таких слабеньких и беспомощных! Попробуй-ка хоть один герой на себе испытать то, что ежедневно испытывают женщины с большим гаремом мужей… Одного раза хватит на всю жизнь. Хотя были прецеденты, сходились кентавры с нагами. Но и там, увы, гармонии не вышло – то наг кентавра задушит в порыве страсти, то кентавр нага затопчет, если тот сразу с двух концов зайдёт. А женщины ничего, по трое легко умели зараз ублажить. И, как писала одна авторша – «только лёгкое будоражущее впечатление». А другая всё время пишет – «После дикой боли наступило такое блаженство…» Может и не врут, кто его знает…