Дело было летом прошлого года, когда я, мой сосед Сашка и пара девчонок со двора поехали купаться на *** пруды, — дни стояли настолько жаркие, что без этого было просто нельзя. Ну, собрались, прихватили с собой картишки, мячик, поесть-попить, прыгнули в Сашкину «бэху» (она у него старая, но ещё хорошая), — и через двадцать минут уже плескались в тёплой воде; не бог весть какое удовольствие, но всё же. Потом затеяли волейбол. Воткнули в песок две палки, натянули верёвку и принялись играть — сначала двое на двое, а через некоторое время прибился к нам по-наглому ещё какой-то хлопчик, не помню как звать. Возник некоторый, так сказать, количественный дисбаланс в командах, и Сашка молодцевато крикнул длинноногой загорелой крале, что отдыхала неподалеку, лежа на песке, типа: «Девушка! Давайте с нами!» — а она возьми и согласись. Поднялась, отряхнулась, подходит, и... оо!!.. Вот это лицо, вот это фигура! Ленка, одна из наших девчонок, даже позеленела от избытка отрицательных чувств, а другая, Ксюша, та почему-то наоборот — зарумянилась и застеснялась.
Но дело не в этом. Поиграли мы в волейбол, перекинулись в дурачка, попили пивка. После всего этого меня немного разморило, и погрузился я в сон — ненадолго, минут на двадцать. Просыпаюсь по нужде и вижу: никого нет, только я и безымянный хлопчик, что в волейбол играть напросился, а заодно и к пиву нахаляву пристроился. Ну, нет так нет, встаю и иду к кустам, что росли чуть поодаль от берега. Захожу в самую чащу, и только собираюсь отлить, как слышу громкое эротическое дыхание, как будто рядом кто-то видак с порнокассетой включил. Делаю пару шагов, раздвигаю аккуратно веточки... смотрю и не верю глазам своим.
Скромная, такая всегда скромная Ксюша извивается на земле обнажённой змеёю и издаёт те самые страстные вздохи, что завладели моим вниманием. А поверх неё воинственной амазонкой восседает наша новая пляжная знакомая — звали её, кстати, Ольга. Обе девушки уже успели освободиться от лифчиков, но ещё, к некоторой моей досаде, оставались в трусах.
— Обана, — не смог я удержаться от восторженного комментария.
Ксюша испуганно захлопнула ротик, а Ольга свирепо вкинула на меня глаза и рыкнула что-то нечленораздельное — тигрице помешали сожрать добычу! Затем медленно слезла с красной будто рак Ксюхи и пошла прочь, рассекая перед собой ветви как ледокол воду. Мне сделалось неудобно.
— Погоди! — крикнул я, выбегая следом за нею из кустов. — Я ничего не видел! Ну подумаешь, какое дело... Вернись, короче...
Но она даже не обернулась. Она удалялась гордым шагом восвояси (невдалеке на пригорке стояла её красная Мазда), а сзади на ней красовалась интереснейшая татуировка, которую я заметил ещё во время игры, но лишь теперь имел возможность рассмотреть должным образом. На верхней части Ольгиного левого полупопия была изображена маленькая, очаровательная кошечка, а на верхней части правого, по другую сторону тоненькой полоски стрингов, — маленькая, аккуратненькая мышка. При ходьбе кошка делала в сторону мышки лапой, а та презабавно отпрыгивала. Я был настолько поглощён этим произведением искусства, что даже забыл про уговоры, и Ольга благополучно покинула нашу компанию.
И вот теперь... Стоп. А она ли это? Да она, она. Эта точёная шейка, эти светлые, малость надменные глазки, эта капризная, едва заметная складочка над верхней губой... Эх, хороша.
— Эх, хороша! — эхом повторил мою мысль Серёга; иногда мне кажется, что телепатия таки существует.
— Да, но при этом лесбиянка, — печально ответил я.
И в красках поведал Серёге о прошлогодней пляжной истории, нимало не мучаясь вопросами такта и порядочности; люди подобные Соломону Аркадьевичу с супругой обитают в настолько высоких слоях атмосферы, что никакие земные сплетни не способны осквернить их обители. В процессе моего рассказа мы приняли по второй рюмке абсента, а по окончании ещё по одной. Окружавшие нас предметы и лица обрели приятную расплывчатость.
— Нет, ну как же так, — изумлялся Серёга, добрая подвыпившая душа. — Ну как так: она лесбиянка и вышла замуж за Соломона Аркадьевича. Зачем? За-чем? Спрашивается. Если она лесбиянка.