На этом выхожу из машины. На свежем воздухе словно прозреваю. Больше не могу злиться на него. Понимаю, что он не достоин моих эмоций. Даже не думаю говорить ему о возможной беременности. Жалею, что вообще потратила на него своё время, хотя позже, обдумав, принимаю это за бесценный жизненный опыт.
Вечером делаю ещё три теста: снова все положительные. Начинаю волноваться. Рисую в голове кошмарные сценарии. Боюсь, что не успею попасть в больницу до нужного срока. Всю ночь не сплю. Под утро, не помня себя, пишу Вере и прошу её встретиться со мной перед уроками.
Глава 34
Вера.
К концу марта, когда снег растаял, оголив все неприглядности нашего города, вернулся Виталий Фёдорович. Учителя в его честь устраивали праздник. Мне тоже хотелось сделать для Фёдоровича что-то приятное. Я уговорила Машку с Холодцом сбежать с последнего урока. Мы сходили в магазин, купили любимый «Наполеон» физрука и отправились в его вечное пристанище — крошечную каморку у спортзала. Нашли мы его там в компании Егора Александровича. У Маши сразу же испортилось настроение при виде него. Я сделала вид, что не заметила.
— Так, ребята, садитесь, я чай поставлю, — Фёдорович подзывал нас к столу.
— Да мы лучше пойдём, — говорила Машка, дёргая нас с Валерой за руки.
— Куда там! — протестовал физрук. — Будем все вместе чай пить, и Егорка с нами. А то когда ещё так посидим?
Впятером мы кое-как устроились за небольшим столом. Я сидела между Валерой и Фёдоровичем, Машка рядом с новым физруком. Её лицо, обычно беззаботное и сияющие, потухло. Меня сжирало любопытство, но я не смела спрашивать. Если рыжуля посчитает нужным, то сама расскажет.
— Как ваша спина? — спрашивал Валера, ковыряя пластиковой вилкой влажные коржи торта.
— Потихоньку, — ответил Фёдорович, — корсет вот ношу. На массаж хожу.
— А как вы работать будете? Нельзя же вам много двигаться, — вмешалась я, не понимая, как вообще ему разрешили вернуться в школу.
— Так вот мы и обсуждаем с Егором, что он возьмёт на себя половину моих часов...
— В каком смысле? — перебила Машка.
— В том смысле, что я остаюсь, — ответил новый физрук.
Маша, не сказав ни слова, встала из-за стола и, прихватив сумку, направилась к выходу.
— Чего это она? — удивился Фёдорович.
— У неё с утра ещё живот крутит, — ответила я.
Просидев в каморке ещё какое-то время, мы с Валеркой направились на поиски рыжули. На наши звонки и сообщения она не отвечала. Мы решили идти к ней домой. Около её двери мы простояли минут десять. Стучали, звонили — тишина. Либо она до сих пор не вернулась, либо просто не хотела нас видеть.
Следующие три дня Маша не появлялась в школе. Учителя замучили нас с Валеркой расспросами о том, куда пропала наша подруга. Мы пожимали плечами. Я начала волноваться, но не потому, что она не отвечала на наши звонки и сообщения, а потому, что все эти дни не заходила в социальные сети, где обычно проводила всё своё свободное время. В какой-то момент Валера предложил позвонить её матушке. Но потом, подумав, мы поняли, что позвонить равно спалить, что она прогуливает школу. Этого мы делать не хотели.
После уроков снова направились к ней домой. Я решила, что в этот раз буду сидеть под её дверью до утра, пока она не откроет. Валера разделял мой настрой. Мы около пятнадцати минут безрезультатно стучали и звонили. Машка так и не вышла. Я не выдержала.
— Если ты сейчас же не откроешь дверь, — начала я, едва ли ни крича, — я позвоню ментам и скажу, что ты там вены вскрыла и они выломают дверь!
Мы с Валерой замерли, смотря друг на друга. Прошло несколько секунд, прежде чем по ту сторону двери послышалось какое-то шевеление. Щелчок замка, и на пороге появляется Маша. Я готова поклясться, что за все двенадцать лет, что я знала рыжулю, я никогда не видела её в таком состоянии. Она стояла перед нами заплаканная. Под глазами скаталась тушь. Правую щёку украшал синяк и царапина, на которой виднелась засохшая кровь. Её некогда блестящие рыжие волосы, с одной стороны, сбились в колтун. На ней была та же самая одежда, что и три дня назад. На одной ноге до сих пор был надет сапог. Джинсы измазаны грязью и порваны на коленях.
— Что случилось? — в один голос произнесли мы с Валерой.
— Меня сбила машина, — ответила Машка с абсолютным безразличием в голосе, пропуская нас в квартиру.
— Когда? Как? — спросила я.
— Когда я из школы убежала. Какой-то урод выехал из арки на большой скорости.
— Почему ты в больницу не пошла? Почему нам не позвонила? — возмущался Холодец.
Маша пожала плечами.
— Хочу страдать в одиночестве, — с этим она, прихрамывая, двинулась обратно в комнату, мы за ней.