— Виталий Фёдорович прав, — сказала я, наблюдая за тем, как биолог опускается на грязный бордюр рядом. — Вам брюки не жалко?
— Ну вам же свои не жалко, — ответил он, поправляя задравшиеся штанины.
— Мои джинсы афганскую войну прошли, а ваши брючки на бордюре вряд ли сидеть привыкли.
Моей шутки про афганскую Игоревич точно не понял: вряд ли в его возрасте люди смотрят мемы на YouTube.
— Даже так! — воскликнула я, округлив глаза на неожиданно появившуюся пачку сигарет из пиджака Игоревича.
И этот человек собирался «жаловаться» моим родителям. Ну что за двойные стандарты?
Стуча по карманам, он стал искать, очевидно, зажигалку, но как только мне стало ясно, что поискам его не суждено увенчаться успехом, я молча протянула ему свою.
— Спасибо, — ответил Андрей Игоревич, и это его «спасибо» прозвучало одновременно робко и напряжённо. — Я свою в машине забыл, — почему-то стал оправдываться он.
— Бывает.
Следующие минут пять мы просто сидели: биолог наслаждался своей сигаретой, я переписывалась с Машкой, которая всю ночь каталась по городу со своим байкером. В её россказни про «просто катались» я не поверила — конечно же — но допытываться не стала: всё равно расколется позже.
— Не боитесь, что вас уволят за курение с ученицей? — я первая решила нарушить тишину.
Сама ситуация была абсурдной, посмотри на неё со стороны. Выглянет любая бабулька в окно девятиэтажки рядом и пиши пропало: сидит школьница и курит с каким-то мужиком на бордюрчике. Вызовет полицию, и потом доказывай им, что сидишь с преподом, а не с великовозрастным извращенцем — хотя, одно другому не мешает.
— Риск огромный, — ответил Игоревич, пока я думала о последствиях наших посиделок, — но мы с вами не на территории школы, так ведь? И здесь я не ваш учитель. На этом бордюре я просто Андрей, а вы просто Вера.
На мгновение, я даже потеряла дар речи от такого заявления. Может, он и правда великовозрастной извращенец? Ещё одного мне не хватало.
— Ну, ладно, — произнесла я, затем иронично добавила: — просто Андрей.
С лёгкой улыбкой на лице биолог поправил очки и взял полупустую банку энергетика, что стояла у моих ног.
— А вот это, — начал он, покручивая напиток в руках, — лучше заменить обычным кофе. Хотя, в вашем возрасте лучше не пить ни то, ни другое.
Закатив глаза, я забрала свой энергетик и встала, дойдя до высшей точки напряжения. Его повышенный интерес к моей скромной персоне теперь стал бесить меня, не говоря о том, как сильно напрягал раньше.
— Спасибо за заботу, просто Андрей, папа Андрей или Андрей Игоревич, — выпалила я, закидывая рюкзак на плечо. Биолог, слегка растерявшись, встал следом за мной. — Но мне не нужна забота. Ни в каком виде, — добавила я намекающим тоном.
— Я ведь только… — очередное оправдание с невинным лицом.
— Ни в каком! — повысив тон, повторила я.
Андрей.
И зачем я подошёл к ней? Идиот. Действительно, мои навязчивые попытки помочь можно расценивать двусмысленно, если не извращённо. Дожить до сорока лет и не додуматься до этого самостоятельно. Да, Андрей, научись уже пользоваться головой, пока тебя научили обстоятельства. Ведь не только сама Вера, но и учителя могут начать расценивать моё поведение «не так». Потерять за год ещё одну работу по глупости будет моим самым бестолковым достижением.
Затушив чёртову сигарету носком туфли, я поплёлся к школе. Я и курить-то бросил ещё полгода назад, а завалявшаяся пачка так кстати оказалась под рукой. Кстати ли? Всё этим утром было против меня.
Что вообще руководит мною, когда я вижу её? Что-то есть в ней, что напоминает меня же в её годы. Это одиночество во взгляде. Беспомощность в лице. Или усталость от всего мира, что видно лишь тому, кто «знает не понаслышке».
Возможно, Боря прав — мне нужно остепениться, хотя мой старший брат и не лучший советчик с тремя разводами за плечами и двумя детьми на стороне. Пусть и одиночество угнетает, но жениться только потому, что так надо, я не хочу. Не хочу обрекать кого-то на утомительную жизнь со мной, в которой вряд ли ожидается уют семейного очага. Такие люди, как я, не женятся. Не стремятся обзавестись семьёй: детство оставило свой неизгладимый отпечаток. Мне не стать хорошим отцом и мужем, ибо я не знаю, какого это в данном случае определение «хорошо», где оно начинается, где заканчивается и чем оно ограничивается.