— А лучше два, — сказала химичка.
— И что мы, закусывать тортами будем? — возмутился Виталий Фёдорович.
— Я предлагаю взять салатиков на развес, — ответила завуч, закидывая в рот пряник, — курочку гриль ещё можно.
— Ну давайте я пока схожу за продуктами к столу, — сидеть здесь с женщинами мне не хотелось, поэтому проще было вызваться добровольцем и сбежать в магазин. — У меня все равно «окно».
— Я с вами, — Марина Евгеньевна (имя химички, наконец, я запомнил) поднялась с дивана, даже не дожидаясь моего согласия, — лишние руки не помешают. И у меня тоже «окно».
— Да, спасибо, — пробормотал я, не решившись спорить.
Вера.
Капли дождя убаюкивающе барабанили по оцинкованному подоконнику за окном. Били в стекло с такой силой, что казалось, раме не выдержать этого напора. На улице моментально потемнело, и по всей школе зажгли свет. Одиннадцать утра вдруг неожиданно стало вечером. Но я любила дождь. Особенно мне нравилось смотреть на него с берега какого-нибудь водоёма, будь то даже наша вонючая водохранка — плевать, всё лучше, чем в школе.
— И как теперь курить идти? — раздражалась Машка у меня под боком.
— Пошли в толчок, — предложил Валера.
— Ага, Томка там каждую большую перемену дежурит теперь. Заебала.
— Тогда пошли к актовому залу. Там окно откроем и спокойно покурим.
— Пошли. Вер, — толчок в плечо отвлёк меня от дождя, — ау, ты с нами?
— Да, — рассеянно кивнула я.
Актовый зал в нашей школе находился на последнем, третьем этаже, в непроходном крыле, где было всего два кабинета: кабинет музыки и сам актовый зал. Это крыло всегда пустовало. Ученики и учителя редко совались туда, разве что по праздникам и на уроки музыки (второе в нашей школе было редкостью).
— Чисто, — объявил Валера с лестницы, первым поднявшись на разведку.
— Валерьевна только бы не заявилась полы мыть или пиздюки на урок, — сказала я, закуривая в приоткрытое окно, через которое до меня долетали холодные капли дождя.
— Разгоним, не ссы, — Машка, как всегда, была бесстрашна.
Они с Валерой снова начали разговаривать про свои отношения, но мне эта тема в последнее время стала неинтересна. Да и сейчас меня беспокоило другое. С самого утра я думала о лабораторной, точнее об оценке за неё. Я наобум описала грибную клетку, даже не глядя в микроскоп. Машка списала у меня всё слово в слово и получила тройку, но мне, каким-то магическим образом, удалось получить пять. Разумеется, не было тут никакой магии — дело было в этом мутном преподе. Это была не оценка за знания, а скорее одолжение. Подачка. Или ещё хер знает что. И во что выльется эта пять, мне только предстояло узнать, но думать об этом уже погано.
Помимо этого, надо уже как-то дойти до дома и собрать нормально вещи. Я неделю жила у Машки и носила её одежду. Конечно, она не была против того, что ей приходилось делить со мной свой гардероб и комнату. Её мама тоже была со мной мила и гостеприимна, к тому же, дома она практически не живёт: новый мужчина захотел съехаться, и давно одинокая Машкина мама согласилась, не раздумывая. Сама Машка была только рада такому стечению обстоятельств. И всё хорошо. Даже отлично, только чувствую я себя паршиво, пусть и нахожусь там, где мне рады, я всё равно не в своей тарелке. Я постоянно в гостях. Я не могу расслабиться. И хотя у меня дома было множество неприятных факторов, по большей части там мне было комфортнее — ужасно, но это так. Я поняла это сейчас. Стас был прав — мы, как паразиты, приспосабливаемся даже к самым нечеловеческим условиям, а потом ещё очень долго не можем вернуться к жизни в нормальном мире. Здесь мне всё чуждо. Я обречена. Меня уже не спасти.
Глава 10
Вера.
Едва я подношу ко рту стакан с кофе, нос начинает щекотать пряный аромат корицы — не помню, чтобы просила её добавлять. Делаю глоток. Затем ещё один и ещё один. Стакан, наверное, уже наполовину пуст, но мне-то какое горе? Вон русап рядом, схожу за добавкой, пусть сердце поработает.
В наушниках на полную громкость играет «Зима» — Моральный кодекс. Я сижу на лавочке, на остановке у школы, но дело не в том, что мне надо куда-то ехать — никуда мне не надо ни этим вечером, ни вообще. Никто не ждет меня.
Эта остановка выделяется среди прочих. Нет, на первый взгляд она такая же, как все: вон киоск со всевозможными жвачками, чипсами, сигаретами и жужжащими синими холодильниками с газировкой, там Роспечать, здесь киоск с выпечкой и рядом облезлая скамейка под навесом. Всё, как везде. Прошлое выдаёт лишь выкрашенный в грязно-белую краску бордюрный камень, в то время как остальные имеют привычный оригинальный бетонный цвет.