— В скворечниках, — предположил Миша.
— Ещё мысли будут?
— На чердаках? — уточнила Таня.
— На чердаках в скворечниках! — воскликнул Мишка, и Боря, засмеявшись, вручил детям по конфете.
— Разве воробьи не улетают на юг зимовать? — вмешался я.
— Некоторые улетают, — подтвердила Надя, — но не все.
— А почему не все? — спросил Миша, пережёвывая конфету.
— Так воробьи самые настоящие патриоты, — шутливо произнёс Боря, подмигнув мне. — Они свой дом любят и никогда его не покидают.
Наша привычная полянка была свободна, хотя и сильно загрязнена. Мы потратили полчаса только на уборку места. Поставили палатку, столы, стулья. Собрали мангал, которым по традиции занимался отец, но в этот раз он опаздывал. Обязанность эта перешла на Борю, а Надя с Таней стали заниматься едой.
— Папа! — закричал Миша. — Пошли рыб искать!
— Сходи с Андреем, — ответил Боря. — Он всё равно бездельничает.
Делать было нечего. Взяв Мишу за его крошечную ручку, мы направились с ним вдоль берега высматривать малька и беззубок.
— А рыбы не уплывают на зимовку в тёплые реки? — спросил Миша, подняв на меня свои огромные любопытные глаза.
Я улыбнулся.
— Они засыпают.
— Как медведи?
— Вроде того.
— О-о-о! — закричал Миша и побежал вперёд, вырвав руку. — Смотри, Андрей, ракушка!
Присев на корточки, я посмотрел на ладошку Миши, где лежала раковина беззубки.
— Здоровенная какая! — восторгался он. — Ещё одна!
На мёрзлом песке их было так много, что у Мишки глаза разбегались.
— Эту я тебе дарю, — сказал он, вручив мне другую раковину с отколотыми краями. — Эта похожа на сердечко.
И правда. Покрутив раковину, я понял, что её форма действительно напоминает сердце. Я положил подарок в карман куртки и двинулся следом за убегающим Мишей.
Меня всегда восхищали дети. Я завидовал их жизнерадостности и совершенно невинной любопытности. Их умению видеть волшебство даже в самых обычных вещах.
Когда мы с Мишей вернулись к палатке, приехал отец. Последний раз с ним созванивался пару месяцев назад, а виделись… я уже и не помню когда. Обиды или ненависти к отцу у меня никогда не было, только жалость. Но общения с ним я избегал по одной причине: в нём я видел себя. Мы были похожи не только внешне, но и во многих других, порой даже незначительных вещах: от манеры говорить до походки. Раньше я никогда не замечал этой схожести, пусть мать мне и твердила с детства, что я копия отца, но многие даже самые мелкие свои привычки я перенял от него.
С годами нам стало сложно ладить. Смотреть на него было всё равно что заглянуть в будущее и увидеть себя в старости: одиноким, не удавшимся в профессии и в личной жизни. Хотя всего этого я уже добился, не дожив и до сорока.
— Привет, сын, — отец, отложив шампура, подошёл обнять меня.
— Привет, — произнёс я, неохотно обнявшись в ответ.
— Как ты? — спросил он. — Как работа?
— Нормально. У тебя как?
— Всё хорошо. Боря, — кивнул он на брата, украдкой посматривающего на нас, — вон ко мне каждые выходные с внуками заезжает, а ты почему нет?
— Занят.
— Игорь Валентинович, — начала Надя, спасая меня от дальнейшего разговора, — а вы не поможете мне пакет с овощами из багажника принести? — Конечно, — ответил отец, бросив на меня перед уходом укоризненный взгляд.
— Поговори с ним, — подначивал Боря, подойдя ближе.
— Я пойду лучше удочку побросаю.
Вера.
— Семнадцать, — прошептала я, вглядываясь в своё отражение в зеркале ванной.
Как интересно устроено человеческое тело, ведь на самом деле мы стареем с каждой секундой, а разницу в зеркале видим даже не раз в год. Кажется, я была такой же и два года назад. Длина волос не изменилась, только кончики сильнее посеклись. Всё та же пара голубых глаз смотрит на меня в ответ. Вот родинка на щеке на прежнем месте. Синяки под глазами, казалось, всю жизнь со мной были, с первого шлепка, с самого первого крика. Очертания лица прежние.
И взять хотя бы эту растянутую майку-алкоголичку с пятнами. Сколько ей лет? Когда я её купила? Покупала ли вообще? Может, я нашла её в старых вещах матери. А эти пятна? Они мои? Первое пятно на груди от кофе, на горловине второе от туши, а у плеча кровь. Кажется. Или помада?
Я вздохнула. Подняла майку. Осмотрела живот. Грудь. Спину. Руки. Ничего не изменилось.
Как вообще понять, что ты стареешь? Как узнать, что тело меняется в противоположенную от привлекательности сторону? Почему в один момент ты молод, а в другой морщины, обвисшая кожа и незнакомцы в автобусе говорят тебе «женщина» вместо «девушка»? Где та золотая середина?
— С днём рождения! — во всё горло заорала Машка, влетев в ванную комнату.