— Ху из Корчагин? — уточнил Холодец.
— Ты его не знаешь. Он в одиннадцатом классе в лицее учится.
— Толстый с чёлкой? — спросила я, вспомнив бугая с катка.
— Угу.
— Откуда он знает, что они расстались? — выпрямился Валера и продолжил есть свой надкусанный бутерброд.
— Подслушал их телефонный разговор. Точнее не он, а девка из его класса. Но не суть. Сейчас весь лицей об этом трубит. Они, кстати, тоже в курсе, что биолог бухает.
— Ну да, — усмехнулся Валерка, — теперь к нашей паршивой репутации гадюшника добавился пьющий препод.
— Думаю, про Фёдоровича они тоже в курсе, — напомнила я.
— Им достаточно того, что Фёдоровичу шестьдесят, у него две грыжи и спортивный костюм ещё с 80-х.
— Справедливо, — Машка уткнулась в телефон. — Бля, Борюсик выложил фотку в инсту.
— Кто это? — в один голос спросили мы с Валерой.
— Брат биолога.
— Ты подписалась на него? — раздражённо спросила я.
— Не ссы, я с фейка.
— Что за фотка?
— Новогодняя. Они отмечают, судя по всему, на какой-то даче.
Мы обступили Машку и принялись вместе разглядывать фотографию. Биолога на ней не было, как и той учительницы из лицея. На нас смотрело примерно десять пар глаз незнакомых людей, хотя пожилой мужчина в центре, держащий на коленях девочку лет пяти, очень сильно был похож на Игоревича, точнее наоборот.
— Вот этот в центре явно отец Андрюши, — Машка как будто прочитала мои мысли.
— Самого Андрюши нет, — заметил Валерка.
— Капитан очевидность! — съехидничала Маша.
— Он фотографирует, — сказала я, вернувшись на кресло.
— Да не общаются они, это же очевидно.
— Кому очевидно? — Машка убрала телефон.
— Они абсолютно разные, — продолжил Валерка. — Биолог одиночка. Бухает. Из больницы выгнали. А брат вроде как успешный гинеколог. Дети, семья. Ну и что у них общего?
— Дайка подумать, — Машка наигранно задумалась. — Они родные братья!
— Блять, у моей матери тоже сестра родная есть, — разозлился Валера, — но они уже лет восемь не разговаривают.
Валера был прав: родная кровь ещё не показатель. У меня тоже есть бабка с дедом, а толку? Общаемся раз в год, переступая через собственную ненависть.
После курантов мы обменялись подарками. От ребят я получила один общий подарок — iPod. Хотя мне на него жутко было жалко денег, порой я подавляла желание в себе забить на всё и купить его. Я догадывалась, что Холодец с рыжулей готовят что-то общее, но думалось мне почему-то о гитаре.
Сидеть дома и заснуть в двенадцать нам не хотелось, поэтому, схватив заранее купленную коробку бенгальских огней, мы закутались в мишуру и пошли к лицею на каток. Таких, как мы, было ещё человек десять: половина лицеевских, половина наших. Мы знали почти всех. Ребята пришли не с пустыми руками: у кого-то был целый пакет сарделек и хлеба, кто-то принёс ягу и блейзуху, которую пить мы не решились, а кто-то взял из дома мандарины и орехи. Хорошо, что Машка захватила вино и бутерброды, из-за которых мы были радушно приняты в межшкольную гулянку.
С бенгальским огнём в одной руке и с пластиковым стаканом вина в другой, мы сидели на ледяной карусели, хором крича слова:
«Я всегда помню о главном, когда засыпаю плавно
Я не вернусь домой, если в моём городе пропал дом твой
Я всегда помню о главном, когда засыпаю плавно
Я не вернусь домой, если в моём городе пропал дом твой».
Мы с Машкой, а с нами ещё пара человек, побежали на лёд. Никаких коньков у нас не было, разумеется, но веселья и без них хватало. Мы разбегались, скользили по гладкой поверхности ещё недавно футбольного поля, и влетали на скорости в сугробы. Вино из стаканов расплескалось, как кровь по белоснежному снегу. Но какое нам дело? Подлили ещё. Глоток. И обратно летим в мягкие сугробы.
Нашу Танюху так «укачало», что она пулей вылетела с катка, и спустя пару секунд ледяной воздух пронзил терпкий запах вишни. Не надо было ей пить блейзуху. Но судя по тому, что она сразу же вернулась к нам, её организм восстановился моментально.
Наш смех и свист незнакомых людей из окон многоэтажек эхом отдавался в ушах. Никто и не думал нас гнать. Даже охранник из лицея не вышел, а в обычные дни он гонялся за нами с дубинкой.
Казалось, лучше жизни нет. Может, этот новый 2015 будет лучшим годом в моей жизни?
Глава 18
Вера.
Проснувшись от дикой жажды, я не сразу поняла, что происходит. Немного потупив в потолок стеклянными глазами, я села, и в эту же секунду спину прострелило болью. Скинув покрывало с себя, я поняла почему: подо мной был голый пол с советским ковром в ромбик и маленькая диванная подушка. Какого хера? Почему я на полу вообще, когда рядом свободный диван?