Не помня себя от страха, я машинально бью биолога коленом между ног, и пока тот корчится от боли, бросаюсь вон из класса. Выбегаю в коридор: темно хоть глаз выколи. Бегу по памяти, наугад. Спотыкаюсь. Падаю. Оборачиваюсь и с ужасом понимаю, что отбежала от двери всего на пару метров.
— Ты никуда не денешься от меня, Вера! — орёт за спиной биолог не своим голосом, и я снова вскакиваю на ноги.
Надо найти охранника. Как вообще я умудрилась остаться здесь так поздно? Как купилась на его уговоры, но уговаривал ли он меня? Блять!
В ушах слышится эхо шагов, я ускоряюсь, забегаю за угол. Что за чертовщина? Передо мной опять дверь класса, из которого падает свет в тёмный коридор. Бегу обратно. Почему я так медленно бегу?
Вдалеке показался свет. В груди теплится надежда. Ещё чуть-чуть. Совсем немного… В этот момент я падаю, больно ударяясь щекой.
Больше меня не волновала полоска света вдалеке, меня волновало тело, нависающее сзади. От тяжести я не могла дышать.
Открываю широко глаза, жадно хватаю ртом воздух и понимаю, что теперь нахожусь у себя в комнате. В темноте что-то тяжелое трётся о мои ягодицы. Гладит по волосам.
— Нет! — кричу я, теперь окончательно осознав реальность.
Никакой биолог не гнался за мной. Не оставлял меня после уроков. Разумеется, это не мог быть он.
— Пусти! — я вырываюсь изо всех сил, но ублюдок ещё сильнее прижимает меня к матрасу.
Прижимает так сильно, что мои попытки закричать сводятся к слабому стону, едва различимому и беспомощному.
Щетинистое лицо наклоняется к больной щеке и противным голосом с примесью перегара шипит:
— Будешь орать, я прикончу тебя прямо здесь. — Перед моими глазами мелькает острие моего же складного ножа. — Поняла меня?
Я слабо киваю. Хотя и понимаю глубоко в душе, что лучше быть убитой, чем изнасилованной.
По позвоночнику проходит очередная дрожь, пока лезвие хаотично разрезает мою майку. Бюстгальтер. Затем опускается к пижамным брюкам, которые стаскиваются вместе с бельём. Я инстинктивно продолжаю вырываться, но хватка мозолистых рук слишком сильна, чтобы с ней совладать.
От прикосновения холодных, шершавых пальцев к горлу подступает горький комок обиды и боли. Меня начинает тошнить. Шею обдаёт мерзкое дыхание, от которого становится ещё холоднее. Обиднее.
Никогда я ещё не находилась в более беспомощном состоянии, чем сейчас. Хотелось выхватить этот нож и перерезать самой себе горло от унижения и стыда.
Грубые руки переворачивают меня на спину и мысль об изнасиловании перестала казаться далёкой и невозможной. Я изо всех сил сжимаю ноги. Сжимаю так крепко, что появляются судороги. Не хочу в это верить.
Когда ледяные пальцы впиваются в мои бёдра, чтобы развести ноги, я начинаю визжать, забыв про страх смерти.
Теперь острие касается моего горла. Давит так сильно, что я моментально замолкаю.
— Только попробуй ещё раз, — грозно шепчет ублюдок, нависнув надо мной и заведя мои руки за голову.
— Не надо, пожалуйста, — прошу я сквозь слёзы, прекрасно понимая, что никакие мольбы мне не помогут.
Запястья горят огнём. Внутреннюю сторону бёдер натирает грубая ткань рабочих штанов. Я закрываю глаза и молю об одном: только бы это скорее закончилось.
Слышу лязг пряжки. Затем звук расстёгивающейся ширинки.
Шершавая рука сначала мнёт правую грудь, затем левую. Я зажмуриваюсь ещё сильнее. Закусываю губы до металлического привкуса крови во рту.
Тело пронзает резкая боль, но я даже не пытаюсь кричать. Издаю слабый хрип и говорю себе, что это продолжение ужасного сна.
От каждого толчка в глазах темнеет. Не могу думать ни о чём, кроме несравнимой боли, от которой хочется кричать. Я даже не в силах пошевелиться. Смиренно лежу, задыхаясь под весом чужого тела. Ног я перестала чувствовать давно. Жжение и неотступная режущая боль — это всё, что сейчас есть.
В тишине комнаты слышались только слабые стоны насильника и шлепки ненавистного тела о мои бёдра. Мир перестал существовать. Минуты длились бесконечно.
Я не понимала уже, кажется, ничего. Жива ли я? Мертва? Насилуют ли меня ещё? А, может, я сейчас открою глаза, и ничего не было…
Глава 19
Вера.
Открыв глаза, я увидела перед собой полоску солнечного света, проникающую через слабо задвинутые шторы, в которой танцевали пылинки. В комнате душно, но меня трясло мелкой дрожью под одеялом. Я попыталась шевельнуть ногами, но от нещадной боли захотелось кричать. Тело налилось свинцом. В глазах плавали круги. Живот тянуло пульсирующей болью.