Прислонившись затылком к стене и прикрыв глаза, я даже не заметила, что ко мне подошёл человек, которого я меньше всего ожидала увидеть. Почувствовав нутром чужой взгляд, я открыла глаза, обнаружив перед собой Игоревича.
Сегодня на нём не было привычного костюма. Он стоял в пальто нараспашку, под которым виднелся свитер и джинсы. Я вспомнила свой сон, и мне стало дурно.
Он молча нависал надо мной, кажется, потеряв дар речи. То ли от всей ситуации, то ли от моей фиолетовой щеки, я не знала. Кашлянув, я встала, лениво произнеся:
— Здрасьте.
— Меня завуч прислала за вами, — он говорил так, словно оправдывался, хотя я не задала ни единого вопроса.
— Ясно, — я подняла со скамейки свою дублёнку, кинула на плечи рюкзак с заранее собранной одеждой и, вздохнув, сказала: — Можем ехать.
Биолог лишь кивнул. Сообщил дежурному, что забирает меня и молча мы направились к его машине. Когда я назвала адрес Машки, Игоревич, словно выучивший все наши личные дела наизусть, отчеканил:
— Меня послали не к друзьям вас отвезти, а к родственникам.
Закусив щёку изнутри, я выбрала меньшее из зол.
— В сторону Манежной, дальше скажу куда.
Очевидно, этот ответ устроил Игоревича, и он завёл машину. Я полпути смотрела в окно, наслаждалась зимними пейзажами, старалась отвлечься от дурных мыслей, от которых голова шла кругом. Я не знала, что сказать бабушке. Дед, безусловно, безразлично промолчит, а бабушка, пока не докопается до истины, в покое не оставит. Я не могла рассказать ей правду — сама себе боялась в ней признаться. Желание напиться до забытия никуда не делось. Даже в дороге я тоскливо посматривала на магазины, сдерживая в себе желание попросить об остановке.
Если соврать Игоревичу, что хочу есть, он точно выпустит купить что-то. Бутылку чего-нибудь крепкого можно сунуть в рюкзак, а для конспирации купить пачку чипсов. Чем не план?
— Что у вас со щекой? — вопрос Игоревича был таким неожиданным, что я не сразу обернулась. — Ничего не сломано?
— На катке поскользнулась, — соврала я, даже не прилагая усилий.
На лице Игоревича промелькнула едва заметная улыбка.
— Ваша мать тоже на катке случайно с ножом поскользнулась на отчима?
Меня коробило от слова «отчим». Неужели он всё знал? Или притворялся? Но как это проверить?
— Если вы всё знаете, — осторожно начала я, избегая деталей, — зачем спрашиваете?
— Чтобы помочь. Тут рядом травмпункт есть. Можем заехать.
— Не надо. Нос цел, а ради щеки нет смысла.
— А ради остального? — биолог повернулся, посмотрев на меня многозначительным взглядом.
Я сжала губы, отведя глаза. Он точно всё знал.
— У меня сняли побои, — ответила я, избегая взгляда Игоревича. — Осмотрели. Всё нормально. Жить буду.
К горлу подступил ком. Как бы я ни пыталась забыть произошедшее, оно теперь стало частью меня. Моя жизнь рухнула за одно мгновение. Только два дня назад я веселилась и радовалась жизни. Отмечала новый год. Валялась в снегу. Горланила песни на морозе. Каким же далёким теперь это казалось. Нереальным. Как будто всё это произошло не со мной.
— На перекрёстке направо, — сказала я, когда мы проехали мост, — потом через дом снова направо.
— Кто там живёт?
— Родители по отцу.
— То есть бабушка с дедушкой?
«Кэп», — подумала я, еле сдержавшись, чтобы не произнести вслух.
— Здесь налево, — я указала на храм, за который нужно было в очередной раз свернуть.
— Почему вы сразу не назвали этот адрес?
— Как вам сказать, — язвительным тоном начала я, — моя бабушка считает мою мать шлюхой и алкашкой, а меня ошибкой, которая теперь ещё обузой свалилась на них.
Игоревич ответил сочувствующим взглядом, который мне был знаком. Но кроме сочувствия в них было понимание, что ввело меня в небольшой ступор.
— Вам больше не к кому поехать?
— У отца есть сестра, но она замужем за тираном, так что, — я вздохнула, пожав плечами, — выбор не богатый.
Биолог кивнул, в очередной раз выразив непривычное понимание.
Глава 21