Да, внешность обманчива. Бросив последний взгляд, в котором больше не было жалости, а только отвращение, я последовала за Игоревичем к кабинету следователя.
— Вы со мной зайдёте? — спросил биолог, и я кивнула.
Когда на стук низкий голос ответил: «Входите», мы открыли дверь, оказавшись в задымлённом кабинете пять на пять. За столом, с сигаретой в одной руке и с ручкой в другой, сидел широкоплечий капитан с гладковыбритой головой и доброй улыбкой.
— Привет, ребят, вы ко мне? — Биолог кивнул. — Заходите.
Разместившись на двух мягких стульях напротив, мы с Игоревичем переглянулись. Он словно спрашивал у меня взглядом, не хочу ли я сама начать. Сжав губы, я дала понять, что в диалоге участвовать не хочу.
— Меня зовут Андрей Игоревич, я классный руководитель Веры, — начал биолог, протянув руку.
— Михаил Евгеньевич, — следователь, отложив сигарету, пожал протянутую руку. — Чем могу помочь?
— Мы с Верой хотели бы забрать её вещи из квартиры, но она опечатана, поэтому мы пришли к вам.
— Почему вы? — спросил капитан, не отрывая головы от бумаг. — Где опекуны?
— Дело в том, — продолжил биолог, поёрзав на стуле, — что бабушка с дедушкой уже в возрасте. Живут далеко, поэтому им не совсем удобно.
Стараясь выглядеть увереннее, я запоминала всё, что говорил Игоревич, чтобы потом не запутаться в показаниях.
— Ясно. Так квартира до суда опечатана. Я ничем не могу помочь, — следователь потушил сигарету и, подняв голову, улыбнулся, посмотрев сначала на биолога, потом на меня.
— Я понимаю, — настаивал Игоревич, — но мы же с вами знаем, что это чистая формальность. Нам нужно полчаса максимум.
— Да, я всё понимаю, но… — начал капитан, но биолог его перебил:
— Вы сами подумайте, как она без вещей? А без учебников? До суда, может, и месяц, а может, и три, как Вера будет учиться?
Вздохнув, следователь теперь смотрел на меня.
— Ладно, — ответил он, выдвинув ящик стола. — Я работаю до семи, чтобы ключи к этому времени были. Квартиру опечатаете как было. Ясно?
— Да, — одновременно ответили мы с биологом.
— Клей есть? — Найдём, — улыбнулся Игоревич, забирая ключи.
Глава 23
Вера.
Четвёртый этаж, восемьдесят девятая квартира. С лестницы сразу направо. Этот маршрут я выучила ещё когда мать забирала меня из детского сада и мы, пыхтя, поднимались по ступенькам, ругая вечно ломавшийся лифт. Я знала в пять лет и улицу, и номер дома с квартирой, хотя тогда ещё едва могла считать до ста. Меня с первых шагов науськивали четырём истинам: не ходи никуда с незнакомцами, ничего у них не бери, сторонись цыган и, если потерялась, сразу называй свой адрес.
Эта дверь с кривыми восьмёркой и девяткой стояла здесь ещё задолго до моего рождения. Не меняли её и после. Иногда её красили, но на моей памяти она была всегда серой.
Стоя напротив, я не могла не возмутиться этому варварству — небрежно приклеенной белой бумаге с синей печатью поверх неказистой подписи следователя, даты и жирного «опечатано». Будь я ребёнком, непременно заплакала бы от таких перемен. Я ненавидела перемены. Ненавидела, если в моём привычном мире что-то менялось. Даже вещи в комнате я разбрасывала по определённому, сложившемуся в голове принципу: рюкзак у входа, одежда грудой у матраса, учебники только у изголовья.
Игоревич, стараясь не порвать бумагу, осторожно оторвал её с одной стороны от дверного косяка. Я, вставив ключ в замок, не сразу решилась открыть дверь — мысленно готовилась к ожидающему меня беспорядку и лужи крови в гостиной.
В нос ударил неприятный запах сырости и гнили, смешанный с кровью. Биолог слегка сощурил нос, но в целом выглядел уверенным и зашёл внутрь первый. Я сразу представила его в синем хирургическом костюме с окровавленными руками и вспотевшим лбом. Сколько людей он прооперировал за всю свою жизнь? Кровь его, наверное, удивляла так же, как меня вода во время дождя. Сама я крови не боялась, но прошёл не день и даже не два после произошедшего. Подумав об этом, я побоялась идти в гостиную. Игоревич, очевидно, это заметил.
— Где? — спросил он, и ему не нужно было уточнять это лаконичное: «где?».
— Там, — я указала пальцем налево, на самую дальнюю дверь.
— Есть тряпка? Ведро?
От запаха мне резко стало плохо. Я кивнула и, пошатнувшись, опустилась на пол. Ладони моментально вспотели, на лице проступил холодный пот.
— Прижмите лоб к коленям, дышите глубже, — сказал Игоревич, присев на корточки рядом.
Я сделала, как велели. Легче не стало. Я зажмурилась, крепко обвив колени руками. Пока биолог ходил по дому и открывал окна, я старалась успокоиться.