— Попова, Ашкова, Терентьева и Чечель – вторая палата. Розанова, Воронова, Андреева и Титова – третья палата.
— Извините, — из стоя вышла девушка с зелёными волосами, — можно я тоже во вторую?
— Фамилия? — спросила вожатая.
— Воронова.
— Я могу поменяться, — руку подняла рядом стоящая Лера, — мне было бы удобнее в третьей.
— Хорошо, — вожатая сделала в списках пометку и отпустила нас.
Нам с Лерой досталась палата прямо напротив душевой — везение. Пока мы разбирали вещи, до наших ушей доносился смех и музыка. Мальчики уже бегали по коридорам под крики вожатых: «К девочкам не заглядывать!».
— Кто к Бабе-яге с нами пойдёт? — в комнату зашёл светловолосый мальчик в кепке с прямым козырьком.
Баба-яга была местной достопримечательностью, а точнее декоративным домом из веток в виде шалаша, рядом с которым стояла в ступе Яга. Все, кто хотел культурно провести время, убегал туда с дискотеки, подальше от любопытных глаз. И, под тусклый фонарик чей-нибудь нокии, происходила культурная попойка под игры в бутылочку или в дурака.
— А чё там? — спросила я, бросив сумку на кровать у окна.
— Пацаны Марти Рей пронесли без палева.
— Сейчас опасно идти, — произнесла девочка с кровати у шкафа, — на дискаче можно.
— Я тоже пас, — произнесла я.
— Чё вы скучные такие?
— А тебе чё, солнце светит? Кепку сними, — ответила Лера.
— Это стиль такой.
— Бешеный? — засмеялась четвёртая соседка, имени которой я ещё не знала.
Пока девочки раскладывали вещи в шкаф, я забила себе самую высокую полку и легла на кровать, ожидая, когда утрясётся весь шум. Лера тоже не спешила, взбила подушку и прямо в кедах легла на покрывало.
День прошёл не очень интересно. Вокруг царила суета. На обеде нас накормили гречневым супом и овощным рагу. После познакомили с распорядком дня, планом дежурств на воротах и в столовой. До ужина мы успели записаться в кружки по интересам и я выбрала, разумеется, музыкальный. Вечером, перед отбоем, нас собрали в общей комнате, чтобы познакомиться. В этом году у нас было две вожатых студентки. Обе четверокурсницы местного педа. Та, которую звали Анна, была миловидной неформалкой с тоннелями и кольцом в носу, другая, Лиля, кажется, была отличницей. Она носила очки и огромный пучок на затылке, напоминая собой библиотекаршу. На первое собрание она принесла разноцветные листочки и карандаши, попросив нас нарисовать себя. Переглянувшись между собой, мы неохотно выполнили просьбу.
— И имена не пишите, — добавила она.
Закончив, наши листочки были собраны в одну большую кучу, которую Лиля поделила на две стопки. Первую оставила себе, вторую отдала Ане.
— Теперь мы будем угадывать, кто из вас кто, — улыбнулась Лиля, явно восторженная своей идеей.
Мы же её восторга не разделяли. Половина ребят спряталась за телефонами, другая половина за беседами между собой. Мы с Лерой вполголоса обсуждали куда можно пойти покурить.
— Так, — протянула Аня, встав в центре. — Гордей. Кто же ты такой... Вот эта закорючка в виде звезды мне подсказывает, что это ты, — палец вожатой указал на парня в футболке с космическим принтом, попав точно в цель.
Лиля выбила всего четыре очка из двадцати восьми. Меня она, к слову, не узнала, хотя рисунок у меня был банален до абсурда.
Раздав указания по поводу того, что за пределы корпуса ночью запрещено выходить, а мальчикам ни в коем случае нельзя соваться к девочкам, нас отпустили спать.
***
Первые дни пролетели муторно: от подъёма до отбоя время тянулось медленно. В понедельник я дежурила в столовой, а в четверг на воротах. Оба дежурства были самой страшной скукотой на свете, но благо на дежурствах я была с Лерой. За это время мы с ней успели сдружиться, как и с двумя другими соседками: Викой и Сашей. Вчетвером днём мы тайком бегали покурить за корпус, вечером собирались на лавочке у фонтана, обсуждали жизнь за пределами лагеря и строили планы на осень: каждой хотелось встретиться где-нибудь вне лагерного забора. Во время таких бесед выяснилось, что Саша училась в лицее через дорогу от моей школы, а Лера в гимназии через одну остановку — мир тесен.
Помимо кружков нас нагружали спортивными занятиями, вроде бега на время, роликами и катанием на велосипеде. По субботам водили в бассейн, по средам мы ходили к реке. Второе было интереснее первого, ведь нам позволяли выбираться за территорию лагеря, что давало возможность сбежать под шумок в магазин.
За первую неделю многих навестили родители. Я знала, что ко мне никто не приедет, поэтому и не ждала. Мне хватало общения с Лерой и ночных переписок с Машкой и Валеркой. У моей рыжули дела обстояли чуть лучше: она каждый день нежилась под лучами южного солнца, поедая кукурузу и шашлыки. Зато нам по пятницам давали мороженое.