***
Местные дискотеки были своеобразной отдушиной: можно было на время затеряться в толпе. И пока ничего не подозревающие вожатые танцевали под Нюшу, мы дрянствовали и пьянствовали в палате. Во время вылазок на речку нам удавалось закупаться с запасом на неделю, пронося еду и напитки в пляжных сумках.
Мы, включив более приятный плейлист, сидели на полу в одной из мужских палат и играли в «Пьяницу». Держа замасленные из-за бесконечных сухариков карты, я потягивала ягу из банки, наслаждаясь каникулами.
***
В этом году я впервые попала на празднование Ивана Купала. К нему все отряды, за исключением трёх младших, готовились основательно: за неделю. Девочки собирали цветы и плели венки, мальчики: сухие ветки для костра. Вожатые с театральной группой репетировали концерт у бассейна.
Утреннее празднество было настроено в основном на детей. После выступления ведущего вышла Бабя Яга — переодетая Аня, наша вожатая — она предложила нам назвать самые странные транспортные средства, на которых передвигались сказочные персонажи. Больше всего назвал третий отряд, за что им Яга вручила коробку с шоколадными батончиками.
Далее ведущие начали напутствовать о том, как опасно бродить ночью по лесу и ходить без взрослых к реке. Шестой отряд выступил с песней Лешего, после которой на сцену вышел главный герой песни. Он загадал загадку: «Каких камней нет ни в одном море». Тима — кучерявый мальчик, который на каждую фразу искал рифму — на приколе ответил: «Сухих», и угадал. Нашему отряду Леший подарил большую коробку с плитками «Алёнки».
Концерт закончился выступлением второго отряда с песней «Волшебники двора». Ближе к восьми вечера три старших отряда, в сопровождении шести вожатых отправились к реке.
На берегу, вокруг небольшого кострища, лежали брёвна, служащие, очевидно, импровизированными скамейками. На небе алел закат, отражаясь огнём на водной глади. От воды шёл лёгкий холодок. Все девочки разбрелись по берегу и принялись по очереди запускать венки на воду. Я в этом действие ничего сверхъестественного не видела и жениха себе не загадывала.
Когда наши венки исчезли за горизонтом, мы все расселись вокруг костра и принялись петь песни. Мы с вожатой из второго отряда играли на гитарах, пока все, обнявшись и слегка покачиваясь в такт музыке, пели «Перевал», «Изгиб гитары жёлтой» и всё в таком репертуаре. Лиля настаивала на тематических песнях и даже взяла песенники, но мы на её занудство ещё громче закричали: «Разговоры еле слышны, и над нами ночная тень…».
***
С последней дискотеки никто не сбегал. Мы танцевали как никогда под Бьянку, Мистера Кредо и Ивана Дорна. На медляк из года в год ставили «Алёшку», «В плену» или «Мой рок-н-ролл». Я уважала этот плейлист. Вечная классика – что может быть лучше? После дискотеки мы сидели в общем зале. Болтали обо всём, о чём не успели наговориться за двадцать дней. Делились фотографиями и контактами. Обещали друг другу обязательно поддерживать связь, пусть все прекрасно понимали, что, вернувшись в городскую рутину, мы друг о друге забудем. Напоминанием останутся лишь совместные фотографии и видео, на которых мы счастливые наслаждаемся лучшими годами нашего детства.
Когда автобус закрыл свои двери, я в последний раз взглянула на ворота родного лагеря, мысленно прощаясь. Я знала, что сюда уже никогда не вернусь.
Глава 27
Андрей.
Стены госучреждений всегда пахли особенно, уж мне ли не знать. Помню свою первую практику в больнице на втором курсе. Нас, небольшой группой из десяти человек, привели в приёмный покой и тогда я впервые заметил этот странный запах — лекарств и гуаши. Его ни с чем не спутать. Позже я понял, что так пахнет фенол. Я ненавидел этот запах. Тогда, в свои дежурства, я старался меньше дышать. Когда я работал в сельской больнице, там пахло иначе. Запахи всегда смешивались, но самыми сильными были: хлорка, йод и формалин. Сейчас в больнице руки обрабатывали специальным щадящим жидким мылом, но первые годы своей практики я пользовался хозяйственным высоко щелочным мылом, что повлияло на кожу рук. Первые месяцы я мучился от раздражения. Руки не успевали заживать между операциями. Никакие крема не спасали. Из-за этого на моих руках осталось несколько небольших шрамов. Запах хозяйственного мыла стал самым ненавистным среди прочих.
В этих стенах мылом не пахло, как и фенолом. Не ударял в нос и запах гуаши. В этих стенах стоял стойкий аромат кофе, напоминающим собой старую кофейню на юге Испании, и я не шучу. Меня забавлял этот запах. Он чётко показывал местным посетителям, на что им стоит рассчитывать — на нерасторопность и на холод, смешанный с ароматом кофе.