Надевать колготки и платье в минус двадцать желания не возникает, поэтому надеваю чёрные джинсы скинни, топ и вязанную в мелкую сетку кофту.
Без пяти восемь получаю сообщение в ВК:
«Я внизу».
Надеваю сапоги и шубу, которую терпеть не могла носить в обычное время. Напротив подъезда меня уже ждёт Егор. Мимо проходящие люди, вынужденные иди в обход из-за загородившей проход машины, метали в мою сторону злобные взгляды. Я, не обращая внимания ни на кого, отрыла дверь. На сиденье лежал довольно большой букет красных роз.
— Это тебе, — говорит Егор, но не протягивает букет, позволив ему всё также лежать на сиденье.
— Ты романтик, — отвечаю я, поднимая букет и садясь в машину.
— Поехали уже, а то мне тут колёса проткнут.
Пару часов мы просидели в ресторанчике, уехав далеко от школы и моего дома. Я не боялась быть замеченной учителями или одноклассниками, Егора, кажется, это тоже мало волновало, но он не хотел подводить Фёдоровича и пользоваться его доверием. Я понимала.
В отличие от Каина, имя которого до сих пор откликалось металлическим привкусом на губах, Егор не пытался очаровать меня, ожидая благодарности в виде продолжения. Он вёл себя так, как будто ему было всё равно. Он бросал мне вызов, а я не могла проиграть. Я просто не умела. Только его многозначительные взгляды и кроткие улыбки заставляли меня не сдаваться. Пройдут годы, и я пойму, что так на меня больше никто и никогда не смотрел.
Следующую неделю мы практически каждый вечер проводили вместе. Катались по городу, ходили в кино. Кажется, за неделю посмотрели всё, что только можно было. Даже на отечественные картины мы не брезговали ходить. Я смотрела на Егора и думала: какой же он невероятный. Местами скромный, смешной, талантливый. Он умел играть на гитаре и баяне. Имел коричневый пояс по карате. В студенчестве был координатором студактива и лектором книжного клуба.
Пока мы сидели в пустом зале, я постаралась незаметно его рассмотреть под тусклым светом широкого экрана. Мне нравились его красиво очерченные скулы и русые, прямые волосы. Эта прядь, неосторожно свисающая со лба. Он напоминал мне голливудскую звезду из 90-х. Походил на молодого Брэда Питта, хотя в свои пятьдесят Питт мне нравился больше. Я знала, что Егор чувствовал мой пытливый взгляд. Виду он не подавал, лишь поднял правую руку и обнял меня за плечо.
***
Февраль выдался тёплым. Снег практически растаял, местами лежали тёмно-серые сугробы. Мы были на вокзале. Егор предложил поехать на выходные в посёлок, откуда была родом его бабушка и где он провёл половину своего детства. В ожидании автобуса мы зашли погреться и перекусить в привокзальное кафе. Меню было не особо богатым: сосиски в тесте, чебуреки, пиво и отпугивающего вида самса. Мы взяли по чебуреку. Алкоголь Егор не пил, поэтому солоноватые, жирнющие чебуреки мы запивали водой.
Автобус ехал довольно быстро. Пейзажи за окном в феврале были серые и депрессивные. Кругом голые берёзы, осины и дубы. Когда мы приехали в посёлок уже стемнело. Автобус остановился у местного магазина, где толпились люди. Нас никто не встречал: бабушка Егора умерла три года назад. Его родители проводили здесь лето, но зимой дом всегда пустовал.
Здесь, в отличие от города, было много снега. Дорожка до дома не расчищена, мы кое-как пробирались по сугробам. Снег забился в сапоги. Отопления дома не было, только печь. Водопровод тоже отсутствовал. Я стала жалеть, что вообще согласилась на эту поездку.
Пока я сидела в комнате, укутанная старыми, пропахшими сыростью пальто, Егор ушёл в сарай за дровами. Печь он растопил довольно быстро и ловко. Я молча мечтала о горячем душе. В доме заметно потеплело и я, наконец, скинула верхнюю одежду. Егор, тем временем, суетится по дому: накрывает стол, выставляя корзинку с пряниками, резную вазочку с конфетами и две белые чашки с узорами в виде огромного красного гороха. На плите тихо посвистывает чайник.
— Чёрный будешь или зелёный?
— Чёрный, — отвечаю я, устраиваясь за столом.
Я осталась в комнате отогреваться чаем, Егор, наспех сделав пару глотков, снова ушёл. Его не было долго, судя по тяжёлым металлическим часам на столе около часа. За это время он успел расчистить двор и растопить баню. До этого вечера я ни разу не парилась в бане. По настоянию Егора первые несколько минут я просто сидела на полке, пока тело привыкало к высоким температурам. Потом выходила в предбанник. Егор сказал, что обливаться холодной водой можно только после третьего захода в парную. Так я и сделала. После бани я была без сил. Давно я не чувствовала такой усталости.