Все повторилось, как в ту ночь, когда в доме отключили электричество. Только сейчас было еще светло и ничего не мешало им смотреть друг на друга, уверенно касаться, падать, обнявшись, не чувствуя прежней боли.
— Джама, — прошептал в приоткрытые губы. — Тебе разве можно?
— Вроде бы можно, — улыбнулась она. — Три недели прошло.
— У тебя ничего не болит? — сведя брови к переносице, спросил он.
— Нет.
— Я боюсь тебе навредить, — положив ладони на ее спину, он прижал женщину к себе. — Хотя очень тебя хочу.
— И я.
Джамиля призналась в этом совершенно спокойно, несмотря на то, что внутри всё горело и плавилось. Жар расползался по всему телу, его близость, сильные руки и такие знакомые, такие любимые губы вызывали в ней трепетный восторг.
— Я очень по тебе скучала, — еле слышно проговорила Джамиля и этих слов хватило Даниалу для одного решения.
Подняв ее на руки — совсем легкую, как пушинка — он направился в зал. По дороге шептали друг другу что-то, она смущалась, ластилась, а он просто с ума сходил от ее согласия. Уже в комнате Даниал аккуратно положил Джамилю на диван и навис над ней. Она сама потянулась к нему, взяла лицо в ладони и поцеловала.
Даниал, не стесняясь, сам застонал, когда понял, почувствовал перемену в ее настроении. Джамиля ухватилась одной рукой за его темно-синее поло, а другой прошмыгнула под ткань и дотронулась до обнаженной, крепкой спины.
— Только тихо, — шепнула она. — Алишка спит.
— У меня снова дежа-вю. Будто нам опять по двадцать. Мы на кухне в однушке, а в команте спит Камелия.
— Нам тогда и шести квадратов как-то хватало, — раскрасневшаяся Джамиля закрыла лицо ладонями.
— Никогда не забуду тот стол. И как мы его не сломали?
— Помнишь, как мы тогда любили?
— Почему любили? Я и сейчас люблю.
Даник усмехнулся, отстранился и быстро стянул с себя его, оставшись в одних брюках. После он снова склонился над Джамилей, задрал белую футболку, а когда она подняла руки вверх, рванул ее и бросил на пол. Она была без бюстгальтера. Нагая, идеальная богиня. Такая же светлая и желанная, как в их первую брачную ночь.
Сначала Даниал припал губами к сладкой, сахарной коже на шее. Джамиля обняла его и дышала учащенно, блуждая ладонями по плечам. Затем он спустился ниже, попутно оставляя следы на горячем теле. Когда же мужчина добрался до груди и начал ласкать языком теплый, упругий сосок, Джама прогнулась в пояснице, восторженно застонала и запустила пальцы в его волосы.
— Вторую… пожалуйста, — на выдохе взмолилась она, чувствуя как призывно ноет левое полушарие.
И снова эта его магическая ухмылка, от которой желание только усилилось. Выполнив ее просьбу, Даниал проложил дорожку из поцелуев к животу, а Джамиля уже дрожала от возбуждения и желания. Он спустил шорты вместе с обычными, не вычурными трусиками, а после разделся сам.
Еще несколько секунд Даниал и Джамиля смотрели друг на друга, затаив дыхание.
— Даник, — прошептала она перед неизбежным.
— Что, родная? — ему казалось, у него сердце сейчас вылетит из груди — так он ее обожал, так он ее хотел.
— Я тебя люблю. Всегда любила, — подняв руку, она трепетно погладила его по лицу, пройдясь подушечками от лба до подбородка. — Только тебя. С самого первого дня.
Его губы расплылись в довольной, победной улыбке.
— Моя, — поставил он точку в этом диалоге и вошел в нее, соединив тела и души.
Джамиля едва не задохнулась от счастья. Всё плохое вдруг забылось, а все нынешние проблемы они поставили на паузу. У них были эти минуты взаимной любви и радости, когда они отдавали друг другу все, что имели; когда сквозь стоны признавались в чувствах и обещали, что больше не расстанутся.
Смеркалось. Вставать совершенно не спешили, хотя по-хорошему надо было поужинать, ведь она старалась, запекла его любимые бараньи ребрышки с картошкой. Он даже, когда зашел, по запаху понял, что Джама ради него возилась на кухне. Но их обоих накрыла лень. Все, чего они хотели — нежится в объятиях друг друга, сплетать пальцы, разговаривать, целоваться. Даниал прекрасно помнил, что Джамиля млела, когда после занятий любовью, он выводил узоры на ее спине, очерчивал талию, гладил ягодицы. И сейчас она, подобно кошке, одобрительно мурлыкала и блаженно улыбалась.
— Ты же голодный, — сказала, закинув на него ногу.
— Я еще хочу, — подмигнул он, а она тихонько засмеялась и уткнулась носом в его плечо.
— Сумасшедший.
— Сумасшедший и безумно влюбленный, — посмотрел на нее, а потом поцеловал в лоб. — Джама?