— Спасибо, Фархат. Мы справляемся, — голос Джамы сел от переживаний. — Только…
— Что?
— Даниалу нужно переливание крови. Он в коме.
— Какая группа?
— Четвертая отрицательная.
Повисло молчание и Джамиле грешным делом показалось, что он сейчас отключился.
— У меня такая же группа.
— Фархат, — выдохнула Джама с надеждой.
— Куда ехать? — коротко и серьезно спросил мужчина.
— Городской Центр крови. Только надо обязательно сказать, что для Ибрагимова Даниала Темирлановича.
— Принято. Отправь мне сообщением данные мужа и где лежит.
— Конечно… конечно. Фархат, спасибо тебе большое.
На следующий день он позвонил и отчитался, что сдал кровь, пожелал скорейшего выздоровления и еще раз предложил свою помощь. Но Джамиле уже было стыдно о чем-то его просить. Он и так сделал для нее очень много.
Глава 47. Между небом и землей
Даниал снова бродил по темным холодным коридорам морга. Этот проклятый сон каждый раз начинался именно так. Он уже знал, что сейчас увидит серую металлическую дверь с прямоугольным окошком, из которого льется белый свет. Вот и сейчас Даниал пошел по наитию и остановился напротив кабинета. Сколько раз он говорил себе: “Не открывай! Не входи!” И все равно руки сами тянулись к ручке.
Этот кошмар часто снился ему в первые месяцы после смерти Закира. А потом, когда он пристрастился, то спал спокойно. Просто забывался, заглушая алкоголем страшные воспоминания. Не дай Аллах никому такое пережить!
И вот все повторилось. Даниал толкнул дверь и оказался в мрачном помещении с темными стенами. В центре зала — стол, накрытый белой тканью. Он знал, кто лежит под ней. Ноги приросли к полу. Даниал сжимал и разжимал кулаки не в силах пошевелиться.
— Пап. Подойди, — сказал ему сын.
Даниал поднял глаза к лампе, осмотрелся, но никого не было. Откуда тогда голос? Откуда тогда ощущение, что Закир где — то рядом.
— Иди, не бойся. Я покажу тебе.
Словно под гипнозом Даниал подошел к краю стола и дотронулся до простыни. Он медлил, боясь сдернуть ее и увидеть белое тело сына. Но мужчина все же решился. Рука потянулась вниз, открывая волосы, лоб, брови, закрытые веки покойника.
Глаза Даниала расширились от ужаса, а сам он застыл в немом шоке. Стоял и смотрел на самого себя — мертвое, безмолвное тело.
Мотая головой и бормоча невнятное “Нет”, он в ужасе попятился назад. Нащупав за спиной дверную он нервно и со всей силы дернул ее, развернулся и вылетел за порог, но тут же провалился в черную бездну, где не было ничего кроме темноты, холода и неизвестности. Летел долго, поначалу хватаясь еще руками за воздух, а после, поняв, что бесполезно, просто принял свою судьбу и закрыл глаза. Будь что будет.
Падение было на удивление мягким, словно в паре сантиметров от земли остановился, а потом плавно лег на что-то пушистое, щекочущее. Трава, подумал он и провел по ней рукой. В нос тут же ударил запах свежести и Даниал распахнул глаза. Все чувства удивительным образом обострились, как в юности. Ничего не болело и не угнетало. Он ясно видел белые, пушистые облака, плывущие по голубому небу, листву на крепких ветках дуба, сквозь которую пробивались лучи палящего солнца. В глазах защипало, и Даниал прикрыл лицо согнутой в локте рукой. И вдруг он увидел нависший сверху силуэт.
— Пап…
Даниал убрал руку, часто заморгал, не веря своим очам. Но когда образ стал четче, он резко сел и увидел перед собой сына.
— Привет, пап!
Даниал подскочил и бросился обнимать сына. Он был таким реальным, будто из плоти и крови, что на секунду возникло ощущение, что все это вовсе не сон.
— Зак. Сынок! — отстранившись, Даниал сжал его предплечья. — Наконец, я тебя увидел! Живого!
— Но я умер, папа. Меня нет, — ответил он с улыбкой на улице.
Даниал свел брови к переносице, ослабил хватку и отшатнулся.
— Это значит, я тоже умер?
Но сын молчал.
— Как давно меня нет? — голос стал хриплым и чужим.
— Две недели.
— Две недели? — ужаснулся Даниал. — Я умер две недели назад?
— Ты не умер, — Закир пожал плечами. — Ты застрял. Между небом и землей.
Даниал обвел взглядом местность. Это был холм одного дерева — мощного, величавого таинственного.
— Где мы?
— Ну как бы тебе объяснить, пап, — вздохнул Закира. — Это пограничный мир между жизнью и смертью. А ты в коме уже две недели. Тебя сбила машина. Точнее… она.
— Значит, она… А я недооценил ее, — горько усмехнулся Даниал.
— Я тоже, — густые брови Закира вздрогнули. — Но я постарался все исправить, чтобы Алишер вернулся к маме.