В госпитале дают нам 800 граммов хлеба на сутки, махорку дают. А там трудармия (я на Урале лежал) голодная ходит. А тот граммов 300 выносит, продает. Нам 800 граммов не хватает, а этот сам голодный и продает еще. Я говорю: «Лишний, что ли, у тебя? Нам не хватает, а ты продаешь». — «Теперь поедем домой. В Ташкенте надо костюмчик купить». Какой костюм? Меня бы голым доставили домой, я рад бы был, а он о костюме думает да еще хлеб продает. Что за народ? Смех берет даже. Такой народ, в крови у них жадность такая.
— Из отделения разведки кого помните?
— Куват Алиев, киргиз. Его там убило. Здоровый, находчивый парень с Тянь-Шаня. А так часто менялись.
— Какое оружие было?
— Финка, само собой. Гранаты, пару штук РГД носили. Автомат.
— Каким автоматом пользовались?
— ППШ с круглым диском. 70 патронов, 71-й в ствол. Хороший автомат.
— С шашками приходилось?
— Нет, только с автоматом. Шашки были в Гражданской войне. А мы вообще не имели шашек. Какая там шашка? Кто тебя допустит? У всех автоматы, с шашками разве полезешь, в основном это для быстрого передвижения.
— Противотанковые гранаты? Противогазы?
— Противотанковые гранаты, когда ожидали немцев в наступлениях. Атак… они тяжелые. В основном РГД, РФ-1, «лимонка». По две-три носили. Противогазов не было. И сумок противогазных тоже не было. Газ-то не использовали, а зачем они?
— Какая у вас была одежда?
— В сапогах были мы, не в обмотках. Солдатская одежда.
— Как мылись, стирались? Вши были?
— Нет, вшей не было. Меняли часто, не допускали до этого.
— Сами белье прожаривали?
— Часто меняли, до черта было белья. Санчасть была, врачи смотрели.
— Смена белья была?
— Нет. Не носили.
— Чем кормили на фронте?
— По-разному кормили. В основном кашей. У поваров были специальные котлы, на ходу варили. Мы едем, а они варят.
— Что было в вещмешке?
— Продукты в основном. Хлеб. Боеприпас в автомат зарядить. Патроны таскаешь.
— Домой письма писали?
— А как же! На фронте писем не получал, а в госпитале получал. При малейшей возможности писал.
— Как относились к комиссарам?
— Замполит был, проводил политработу с солдатами, объяснял, что происходит в мире, проводил воспитательную работу.
— С особистами приходилось сталкиваться?
— Нет. Я их не видел.
— Английская или американская помощь была?
— Я не слышал об этом.
— Женщины на фронте были? Допустим, в вашей части?
— На передовой не было. В санчасти были медсестры.
— Что было самым страшным на фронте?
— Когда ранен был, в тылу у немцев раненый остался. Это было самым страшным. А в остальном… конечно, убивают. Пять-шесть друзей убило. Наступаешь, того нет, того нет — убило. Страшно потерять товарищей.
— Как Вас здесь встретили?
— Я на костылях домой вернулся. Как мать встречает раненого сына, который живой вернулся?!
— Работу можно было найти?
— Я в мае 1945 года вернулся, осенью рана затянулась, бросил костыли. Меня назначили директором в этой школе. И по 1979 год работал директором в крупных школах, в горах работал. Но был перерыв. Тогда было Министерство госконтроля, меня туда взяли старшим контролером. Я там года два поработал, сердце стало барахлить, не мог ездить по командировкам, отказался. И вот по 1979 год работал директором в крупных школах. В 1979 году вышел на пенсию в 56 лет.
— Война снится?
— Раньше было. Последнее время — нет. Раньше, когда молодой был, конечно, часто снилась. Даже мать говорит, мол, ты кричишь во сне. Постепенно все забывается.
Винник Павел Борисович
Я родился в городе Виннице, а в 1932 году мы переехали в Одессу, куда перевели работать моего отца. До революции мой отец учился в Высшем техническом училище императора Александра II на факультете механики — он был инженером-мостостроителем. Учился он, кстати, вместе с дедушкой русской авиации Россинским, который разрабатывал с Нестеровым «мертвую петлю». Когда убили Баумана, гражданскую панихиду проводили в актовом зале этого училища, и моему отцу предложили у его гроба читать «А вы, надменные потомки…». Он ни к какой партии не принадлежал, но отказаться не мог, он хорошо умел читать стихи. Тогда его вызвал к себе проректор и сказал: «Вы третьекурсник. Если вы прочтете это стихотворение, то вас в 24 часа вышвырнут из Москвы с «белым билетом» — ни в одно учебное заведение Империи вас не пустят». Отец прочитал — и вылетел. Сначала он стал работать в легкой промышленности, а позже преподавал математику в Одессе. Дед со стороны матери служил сторожем в театре, а тетя Поля, ее старшая сестра, — вахтером. Мама же училась на портниху и работала портнихой в оперном театре. Я с детства был привязан к театру — у меня не было сомнения, что я буду актером. В шестом классе я попал в кукольный кружок и играл роль деда в «Сказке о рыбаке и рыбке».