Да и что касается остального — тоже не чужд был. Так что Ванины рассказы его доставали основательно.
Но суть да дело, задачи отработали «сдались» успешно штабу — и в Балтийск, под штаб флота, на проверку готовности к межфлотскому переходу.
Вот когда в Балтийск шли, зам ко мне приходит и говорит:
— Все. Задрал меня «кубический» своими повестями. Давай его от блядства отучим. Хоть ненадолго. Хоть на время, пока он у нас. Да хоть бы он язык, сука за зубами держал.
— Согласен. Какие предложения?
Тут зам идею свою объявляет.
Напечатать письмо, якобы баба Ванина в политотдел Лиепайской бригады обратилась, оформить его как надо, и по приходу в Балтийск — Ваню напугать.
Нет вопросов.
Взяли машинку, натюкали одним пальцем, что мол в политотдел обратилась гражданка такая — то, с вопросом, куда пропал ее любимый Иванов И. И., который два месяца назад вступил с ней в половую связь, и обещал жениться.
И просит она всей силой партии вернуть его, дорогого к ней, любимой.
Только так.
На угловом штампе парохода номер в/ч заклеили, тиснули на бумагу косо, дата, номер. Зам закорючку — за НачПО поставил. Потом — конверт, адрес прямой — наш, обратный — политотдела Лиепайского, «письмо солдата, бесплатно» — все.
Но командира конечно посвятили. Тот — а Ванины рассказы тоже поперек горла — поддержал.
Пришли в Балтийск. Зам в политотдел сбегал, о полморсосе доложил, возвращается — черный.
К командиру. Меня тоже пригласили. Взывает кэп Ваню. Прибывает. «Прибыл, мой командир».
Тот:
— Что делать будем?
— А что?
— А письмо вот получили, фельдъегерской связью доставлено.
И читает. У Вани — челюсть на пол, коленки подогнулись, на диванчик рухнул…
— Дайте посмотреть…
Дали. В стрессе на «мелочи» оформления он внимания не обратил. Челюсть кое — как вправил
— Мужики, у меня же жена, дети, помогите, что — ни будь, хоть как, куда мне…я…ну…
Командир серьезно так:
— Ладно. Зам, напиши письмо, что в силу служебных обстоятельств Иван Иваныч на ТОФ (Тихоокеанский флот) откомандирован. Укажи в/ч какую ни будь…
Ваня:
— Не надо в/ч, найдет сука такая…
Командир на него посмотрел, и со своим непередаваемым кавказским акцентом говорит:
— Ладно. Толко еслы еще раз в кают-компаныи рот откроиш пра баб сваих — всэ данныи в палытатдел дам.
Ваня конечно клясться, что ни-ни…
Еще бы, из — под гильотины можно сказать выскочил. Думаю у него в те секунды, что он в трансе был — все промелькнуло. И лишение партбилета, и снятие с понижением, и развод, с выселением из Севастопольской квартиры…Поклянешься тут.
Затих он после этого.
И только уже когда в Бискае были, недели через три, зам ему правду открыл.
Соседи говорили, что минут пятнадцать в замовской каюте грохот стоял. А приборщик потом все бурчал, что стекла то графина и стаканов по всей каюте собирать приходится…
О национальной гордости чувашей
«Шизофрения, как и было сказано»
(кажется, Булгаков)
«Ленин был чуваш»
(М. Иванов)
Все-таки народ поизмельчал нынче.
Это, может, и бурчание стариковское — но, кажется, доля правды в нем все-таки есть.
А к чему я это — да вон, недавно сообщение проскочило, что, мол, матрос с Российского корабля в иностранном порту пропал. Естественно, сразу — измена Родине, предательство… Разобрались, правда, потом — напился, оказывается, попросту в хлам, и отсыпался где-то, за углом валяючись.
Не интересно, в общем.
А что интересно, спросите? А попробую рассказать.
На корабль, в экипаж иногда фигуры попадают прямо-таки странные. У меня, например, был и мастер спорта по карате, и повар из какого-то киевского ресторана — но больше всего, конечно, художники запомнились. То есть нормальные художники, учились после художественной школы в институте заочно, — ну и призвали их. Их — потому что два их было, и оба — чуваши, Иванов и Ильин.
Пришли они ко мне перед боевой незадолго, причем штаб сразу сказал — мол, одного заберем, на боевую не пойдет.
А тут, как не грех, жена, когда сдуру ей ляпнул, что, мол, художники у меня объявились — чуть не с ножом к горлу.
Она в то время в детской неврологии воспитательницей работала — помоги, мол, раз дело такое, у нас там стенка пустая в холле, может, нарисуют чего. В конце концов — чего не помочь? Отправил я их туда, на так сказать принудительные работы… Проходит дней пять — выполнили они социальный заказ, о чем жена и проинформировала.