— Обувай. Не май месяц.
Она без возражений сунула ногу обратно. Однако перед этим постаралась оттереть слякоть с голой стопы. Смотри-ка, ещё не совсем потерялась. Может и выживет.
Из сарая донеслись приглушённые гнусавые вопли, через пару секунд переросшие в истерику. Похоже, жоры нашли способ открыть погреб. Сытое чавканье, прервавшее вопли, подтвердило догадку.
Девчонка обернулась на крик, опять задрожала всем телом и прижалась ко мне. Ну ещё чего.
Я оторвал её от себя и встряхнул за капюшон для профилактики:
— Этот мудак тебя отыметь хотел пять минут назад, а ты теперь из-за него переживаешь?
Она растерянно посмотрела на меня, ничего не ответила, но перестала дрожать.
И что же мне с тобой теперь делать, горе лохматое…
— Есть куда податься?
Распухшие глаза девочки растерянно забегали по округе:
— Мы тут у бабушки жили… На каникулах… на Новый Год…
— Это вы тут с января прячетесь? — Удивительно, как местные гопники не обнаружили этот выводок раньше. Наверное, были поглощены уничтожением запасов местного самогона. А до погребов с закуской начали добираться только сейчас. Дети… Даже пить культурно не умеют.
Девочка кивнула и съёжилась.
— А потом бабушка… — Глаза снова намокли, и она опять принялась судорожно шмыгать. — Заболела…
— Как эти? — Я показал на копошащихся неподалёку жор.
— Нет… Кашляла сильно… Температура была… И… — Не в силах продолжать, девочка принялась размазывать слёзы по щекам.
— И теперь не кашляет. — Закончил я за неё. — Сами-то откуда? Из города? Родители так и не приехали, да?
Девочка кивнула, продолжая сопливиться. Но всё же даже как-то выпрямилась.
— Из Саратова?
— Из Москвы…
У меня вырвался удивлённый присвист.
— Значит точно уже не приедут. Ладно, чё уж…
Достав из рюкзака капусту, я поставил банку возле неё. И посмотрев на зарёванную раскрасневшуюся мордочку, решил добить некстати проснувшуюся совесть ещё одним широким жестом. Извлёк из кармана завёрнутую шоколадку и вложил ей в ладошку:
— Только на улице не разворачивай. — Жоры что-то забормотали, словно подтверждая опрометчивость такого поступка. — Тут в соседних домах такие же погреба. Лезь туда. До лета проживёшь. А там видно будет. Не высовывайся лишний раз.
И я захлюпал по грязи прочь, не вполне представляя, куда идти дальше посреди ночи. Эффективнее, чем чтобы то ни было, мужчин губят вот такие вот опухшие от рыданий мордашки. Иди и не оглядывайся. Ать-два. Ать-два.
— Подождите… Подождите, пожалуйста! — Голосок отдалялся с каждым моим шагом, но вдруг начал догонять. Вместе с торопливым чавканием резиновых сапожков.
Я не останавливался и не отвечал. Каждый сам за себя. Человек человеку волк. Такие нынче времена, дочурка.
Сапожки перешли на бег, но вдруг резко остановились и побежали обратно. После непродолжительной возни, меня снова догнало семенящее чавканье и натужное пыхтение где-то справа.
— Я… Я могу пригодиться… Не бросайте меня, пожалуйста… Я сильная…
Скосив взгляд вправо, я увидел, как она, взвалив банку с соленьем на плечо, пытается доказать свои слова делом. Смотри-ка, соображает, москвичка. Перестала нюни распускать, поняла, что не поможет. Уж не знаю, сознательно или интуитивно. Но отвечать и реагировать не стал.
— Я… Я пригожусь… — Сбивчиво повторила она. Стараясь не наступить на края платья — не по размеру длинного — она подобрала подол свободной рукой, обнажив тонкие бледные коленки.
— Это меня не интересует. — Я всё равно не стал поворачивать голову и шёл не сбавляя темп.
Покрывшись пунцовой краской, москвичка отпустила подол и заявила обиженным тоном:
— А я и не имела в виду ничего такого!
Пожав плечами, я продолжил маршировать в выбранном направлении. Дорога в любом случае куда-то вела. Может, дойду в соседнее село. Поищу целые погреба, где ещё не был. Или магазин с консервами. Может, тоже до лета продержусь. А то что-то совсем быстро уставать начал…
Устала и девочка. Окончательно запыхавшись, она уронила скользкую банку в грязь и остановилась. Это вынудило меня обернуться — если разбила, то сейчас жоры налетят уже на нас.
Банка была целой. А девчонка, хватая ртом воздух, пыталась поднять её обратно:
— Я… Я знаю, где можно найти много еды… И лекарств… И ещё много всякого полезного…
— Чё ж ты не там до сих пор?
— Я… У меня… У меня папа работал в МЧС… Он полковник… был… — Она снова взвалила банку на плечо и, заметив мой заинтересованный прищур, подошла поближе. Но уже не так торопливо.