Время шло. Вечно стремящийся вперед, Чехов не мог стоять на месте. Напротив, он эволюционировал с жизнью и веком.
По мере того как сгущалась атмосфера и дело приближалось к революции, он становился все более решительным. Ошибаются те, кто считают его безвольным и нерешительным, как многие из тех людей, которых он описывал. Я уже говорил, что он не раз удивлял нас своей твердостью, определенностью и решительностью.
— Ужасно! Но без этого нельзя. Пусть японцы сдвинут нас с места, — сказал мне Чехов взволнованно, но твердо и уверенно, когда в России запахло порохом.
В художественной литературе конца прошлого и начала нынешнего века он один из первых почувствовал неизбежность революции, когда она была лишь в зародыше и общество продолжало купаться в излишествах. Он один из первых дал тревожный звонок. Кто, как не он, стал рубить прекрасный, цветущий вишневый сад, сознав, что время его миновало, что старая жизнь бесповоротно осуждена на слом.
Человек, который задолго предчувствовал многое из того, что теперь совершилось, сумел бы принять все предсказанное им...
В. В. ЛУЖСКИЙ
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ
При жизни Ант. Павл. Чехова мне пришлось участвовать в его пьесах: «Чайка» (Сорин), «Дядя Ваня» (Серебряков) и «Три сестры» (Андрей). Назначил он мне в одном из писем к В. И. Немировичу-Данченко 1 роль Епиходова в «Вишневом саду», но роль эту играть мне не пришлось.
417
Познакомили Ант. Павл. с нами — артистами Художественного театра — в год открытия его, осенью, в Охотничьем клубе на Воздвиженке, на репетиции «Чайки» 2 Знакомил Вл. Ив. Немирович-Данченко, ставивший пьесу и, значит, в этот вечер ведший репетицию. Апт. Павл. и я съехались на извозчиках у подъезда клуба; я, никогда его раньше не видевший, догадался, что это он, припомнил один из его портретов, которые, впрочем, в то время далеко не были так популярны, как теперь. Помнится мне, что уже во второй комнате клуба к Ант. Павл. подошел мой товарищ Ал. Леон. Вишневский и, представившись ему, стал напоминать ему, что они вместе учились в таганрогской гимназии. Чехов, кажется, очень этим заинтересовался, по крайней мере лицо его заискрилось лучезарной улыбкой, и они с Вишневским, очень оживленно разговаривая, вошли в залу, где собрались участвующие в репетиции. Тут, помнится, были Роксанова (Нина), Книппер (Аркадина), Раевская (Шамраева), Лилина (Маша), Мейерхольд (Константин), Тихомиров (учитель), Станиславский (Триго- рин) и, кажется, Судьбинин, который должен был репетировать Шамраева, хотя я, может быть, уже что-нибудь путаю, но распределение ролей было сначала не то, в котором шел первый спектакль 3. Кроме названных лиц, на репетиции были А. С. Суворин и артистка театра Литера-
15 Заказ № 90
турно-художественного общества г-жа Дестомб, которая в ту же репетицию помогала за кулисами лепить амфоры для «Антигоны» 4, супруга заведующего бутафорией театра Ив. Ив. Геннерта. Сколько мне помнится, мы проиграли на репетиции весь первый акт и часть второго, планировка уже была прислана К. С. Станиславским. После этого были еще — там же в клубе — две репетиции в присутствии автора 5. Антон Павлович о первоначальной моей работе над ролью Сорина, о которой я предварительно говорил и советовался с Вл. Ив. Немировичем-Данченко, отзывался одобрительно, сказав: «Это у вас чудесно выйдет»; а когда я заговорил с ним о гриме Сорина, то Ант. Павлович припомнил лицо из судебного мира, сказав, что «вот лицо, вроде лица Кони, Завадского... Завадского, — это очень хорошо!».
«Дядю Ваню» Ант. Павл. смотрел в исполнении Художественного театра в первый раз в Крыму, в севастопольском театре.
А. Р. Артему всегда очень трудно было говорить фразу в III акте: «Брата моего Григория Ильича, жены брат, Константин Трофимович Лакедемонов» 6, а в «Чайке» фраза Константина: «Семен Семенович уверяет, будто видел Нину в поле» — почему-то смешила Вишневского и меня.
И об Артеме, и о фразе в «Чайке» было нами рассказано Ант. Павл., и вот когда после этого он бывал на спектакле, то в этом месте всегда покашливал и подхихикивал. Исполнением А. Р. Артема он всегда оставался больше чем доволен и относился к нему с трогательной нежностью, но, мне кажется, не без умысла писал ему в «Трех сестрах» фразы: «Это Скворцов кричит, секундант. В лодке сидит». Слова «кричит» и «сидит» нередко путали чудеснейшего исполнителя Чебутыкина, и, если это случалось на спектакле в присутствии Ант. Павл., то после, при упоминании о перестановках Артема, Ант. Павл. необыкновенно добродушно и вместе с тем лукаво хохотал.