— Тепла от них немного, только если сидеть рядом с ними. Да и освещают мало пространства. А лампа на потолке, — Рон посмотрел вверх, — освещает всю комнату сразу.
— Это называется люстра, — поправила Гермиона. — Смотри, как красиво со свечой.
Она погасила все свечи в комнате, оставив единственную на столе, потом подняла голову и посмотрела в лицо Рона, озорные огоньки отражались в его зрачках. Поцеловав мужа в щеку и громко засмеявшись, Гермиона прижалась к нему и положила свои ноги на его. Рон чмокнул её в голову, ещё раз вдохнув любимый аромат, так будораживший его.
Что-то в животе скрутилось в узел, когда Гермиона провела своими ногтями по его животу. Когда она успела забраться под его кофту, Рон и не понял, но организм тут же отозвался на её поглаживания — тысячи мурашек разбежались по телу. Гермиона принялась нежно целовать его в шею, слегка укусила за ушко, срывая с его уст глубокий стон.
Одной рукой он прижал её крепче, а второй аккуратно, еле касаясь пальцами её ног, стал поднимать юбку выше и выше, пока не добрался до намеченной цели. Рон чувствовал, как отвечает её тело на прикосновения. Соблазн накрыл их своим жаром, объятия стали крепче, проникновения глубже, их ноги и руки переплелись причудливой фигурой, на потолок ложились не менее причудливые тени.
Движения ускорялись, стоны становились всё громче и громче.
Свеча погасла.
— Ты права, со свечой иногда бывает лучше, — спустя время Рон вернулся к их разговору.
Гермиона усмехнулась, но ничего не ответила. В этот момент загорелась люстра и включилось радио. Рон подскочил с дивана и подбежал к окну — фонарь на улице сиял ярким светом.
— Работает? — не поверил своим глазам Рон.
— Знаешь, а ведь из-за непогоды бывают сбои, возможно, дело было в этом, — предположила Гермиона.
Рон посмотрел на обнаженную супругу, призывно лежащую на диване, и, погасив свет, оставил только одну свечу.
Несмотря на наличие электричества в доме, таких вечеров с одной свечой до конца зимы ещё было предостаточно.