А минуты все шли и шли. Им не было никакого дела до страданий ничтожных человечков и скрипа кровати.
— Морозов, ты импотент? — Дарья оторвалась от вялого члена, который никак не желал подниматься.
— Да! — решительно соврал Алексей, и приоткрыл один глаз. Ну не признаваться же жене лучшего друга, что стоит только тогда, когда сосет лучший друг? Дарья подумала, покатала в руках его яйца и спросила.
— Может музыку включим?
— Бесполезно, — жестоко порушил ее надежды Алексей, и снова зажмурился.
Видеть зверское разочарование и размазанную краску на прелестном женском лице не хотелось, и он пошел навстречу своему желанию.
— Тогда водочки? — не желая сдаваться, спросила Дарья, и пробежалась пальцами по члену, выбивая чечетку.
— Не поможет, — категорически заявил Алексей, и заложил руки за голову, всей своей позой выражая категорическое несогласие с предоставляемой сексуальной услугой.
Тогда Дарья, не слезая с поверженного тела, потянулась к столику, стоявшему у кровати, взяла сигарету, закурила, и вытянулась на постели рядом с рыжим недоразумением, признав свое полное фиаско.
— А мне? — осмелился спросить тот, просительно смотря на свою несостоявшуюся насильницу.
— Держи, — Дарья милостиво отдала дымящуюся сигарету, и прикурила новую.
Через пару минут обоюдного молчания, наполненного созерцанием потолка, Алексей предложил.
— Может поговорим?
— Пожалуй, только это нам и остается, — вздохнула Дарья. — Под водочку? — снова предложила она. — Будешь?
— Смотря какую, что попало я не пью.
— А то ты не знаешь, что в нашем доме водится только "Абсолют", — Дарья легко поднялась с постели, и кинула Алексею скомканные джинсы. — Одевайся. Слушай, — неожиданно осенило ее. — А ты, случаем, не из этих?
— Из кого из этих? — недоуменно переспросил тот, возясь с ширинкой.
— Ну, из этих.. , — она сделала неопределенный жест рукой, с любопытством наблюдая за его попытками застегнуть джинсы так, чтобы не прищемить член.
— Ремизова, ты по-русски говорить умеешь?
— Ну, из этих...
— Не понимаю, — упорствовал Алексей, воюя с одеждой.
— Ты гомик?
— Нет, я просто импотент, — мгновенно открестился он. — "Неужели дошли слухи о нас с Мишкой? Кто, кто?! Урою, когда узнаю!" — и взвыл, проехавшись таки собачкой по члену. — Ну, смотри, что из-за тебя случилось! Так и покалечиться недолго. С чего ты вообще взяла, что я гей?
— А у тебя яйца бритые.
—"Можно подумать у Мишки не бритые," — чуть было не вырвалось у Алексея, но он вовремя прикусил язык. — Так жарко же летом, потеет все в трусах. А зимой я хожу мохнатый, — доверительно сказал он, понизив голос до интимного полушепота.
— "Надо же, а мой и в холода бреет", — подумала Дарья, и порадовалась тому, какой горячий у нее муж. — "Но шубку не прощу!" Пошли, что ли, бухать, Морозов.
— Пойдем, — вздохнул Алексей, взглянул с тоской на люстру, на которой болтались трусы, подаренные Михаилом, и решительно пошел за хозяйкой, лелея про себя планы утонченной мести. — "За такую подставу... Убью Ремизова! Или затрахаю. Или совмещу."
Chapter 2: Интермедия
Chapter Text
Михаил Ремизов очень страдал от того, что многочисленные поколения предков наградили его мужественной красотой и сексапильностью. Все беды в его жизни случались от этой проклятой врожденной неотразимости. Из-за нее он незапланированно женился, активно ходил на сторону и неожиданно для самого себя поголубел. В самом начале морального падения в бездну последний пункт несколько напрягал правильно ориентированную и гомофобно настроенную душу настоящего самца. Потом, сразу после первого оргазма, стало легче. Но, справедливости ради, надо признать, что злая насмешка судьбы в виде чертовой гомосятины случилась из-за чертовых сучек, то есть телок, в смысле девок! Девки. Эти аспиды, маскирующиеся под ангелиц сосали, то есть высасывали. Но не член, как ожидалось, а душу! Помимо этого злодейства они мотали на кулак нервы и опустошали кошелек честного водителя. И ведь баранку он стал крутить из-за них. Хотя, изначально Михаил учился на менеджера, и небезуспешно работал по профессии. Но тут в его судьбе случился рыжий вкупе с женской жадностью...
Вообще-то, в школе Леша Морозов носил постыдный и бессменный титул районного задрота. Его чмырили все, кому не лень. Не ленивых оказалось несметное количество. Пацаны с энтузиазмом окунали голову рыжего придурка в школьные унитазы, отрабатывали на тощем теле кулачные приемы и словесные оскорбления. Особенно трудился некий Михаил Ремизов. В быту симпатичный атлетичный брюнет, не обделенный вниманием девчонок и местного участкового Анатолия Сергеевича. И если первым он отвечал полной взаимностью, то служителя закона терпел и изображал вежливость, чтобы не попасть на учет в детскую комнату милиции. Однако, никакие угрозы не останавливали Мишу в те моменты, когда речь заходила о Морозове. Это было настоящее чувство. Прямо-таки страсть! Миша просто не мог спокойно пройти мимо. И не проходил, награждая физиономию раздражающего объекта синяками всех цветов радуги и прозвищами, причем оскорбительное "педик" звучало чаще всего. Еще он очень любил зажимать рыжую голову под мышкой, и прогуливать Лешу вверх задницей по школьным коридорам, величая своим "Лучшим другом" или "Сиамским близнецом", и не обращал на его жалкие мольбы ни малейшего внимания. Ну, что можно сказать по данному поводу? Перемены в средней школе №6 проходили очень весело, и в целом, намного интересней, чем уроки. Прогулки школьного авторитета пользовались большой популярностью среди местной публики. Таким образом, все шло как шло, то есть распрекрасно, как вдруг, придя в школу после очередных летних каникул, Миша обнаружил, что Леша не пришел. Путем хитрых манипуляций удалось выяснить, что тот уехал куда-то за границу, получив грант как особо одаренный школьник. Эмоции обманутого в своих ожиданиях Миши можно было выразить только одним словом.
— Сука! — емко сказал он, и в сердцах плюнул, попав на туфельку очередной подружки.