— Надо быть, одно.
— Тогда вы не видали сплошь застекленных домов.
— Нет. А такие бывают?
— Да я сам в таком проживал. В нем светло, как у Бога на небесах, вот и смекай. Бывало, отмоешься в воскресенье добела и делаешься прямо невидимым.
— Не, мне такого не надо, — протянул Беньямин, вполне довольный тем, что у него есть, — нам хватает и одного окна. Чего же это я хотел сказать-то…
Наверняка он собирался завести разговор о том, что приключилось с тех пор, как они в последний раз виделись, поэтому Август сразу же его оборвал:
— Твой товарищ дома?
— Да вроде бы.
— Вы сможете с ним завтра прийти и перевезти наших гостей на гагачий базар?
В ответ — целая вереница вопросов: его ли это гости, сколько их, кто такие и что за гагачий базар, хотя существовал только один и принадлежал он консулу.
Август сообщил:
— Гостей человек тридцать — сорок, в том числе лорд из Англии. Так вы придете?
— Понадобится большая лодка, — сказал Беньямин.
— Да, самый большой баркас. На вас можно положиться?
— Ну а как же, раз мы обещались.
— Значит, самый большой баркас. Придете рано утром, скатите и отдраите. Мы рассчитываем отплыть после обеда, в четыре часа. Все понятно?
Беньямин невозмутимо улыбается:
— Да. Чего же тут не понять.
— Возьмете с собой полдник, а на месте мы вас накормим.
— Да уж, чего только за это время не произошло! — сказал Беньямин. — Корнелия лежит в земле и все такое!
— Да, — рассеянно обронил Август.
— Вы не пришли ее хоронить.
— Я? Нет.
— Я решил, пускай сердечко так у нее и останется. Только мне было все равно, я решил, не буду ее жалеть.
Август, тот думал все больше о житейском и, уходя, спросил:
— Ты не забыл про Михайлов день? Овец надо будет пригнать обратно…
Вечером прирысил Йорн Матильдесен и пожаловался, что кто-то стрелял в горах и распугал овец. Август начал его успокаивать:
— Осталось потерпеть до субботы, на Михайлов день овец разберут.
— Дак ведь с ними нет никакого сладу, потому как и корму уже не стало, сегодня утром в горах уже лежал снег. А когда вдобавок еще стреляют и распугивают — они аж за гору припустились, в шведскую сторону.
Ничего не поделаешь. Но Август пообещал прийти утром пораньше и посмотреть, что и как.
— Кто же это стреляет? — сердито спросил Йорн.
— Важный лорд из Англии.
— А он не может обождать до субботы?
— Мы бы с тобой могли, — ответил Август. — Но ты не знаешь, что за господа эти лорды. Чтоб ты понял, они наиглавнейшие после английского короля. А над английским королем только папа римский. А выше уже сам Господь Бог.
— А ежели вам поговорить с ним и попросить его?..
Но Август не желал больше ничего слушать.
Утром в четверг он снова подвез лорда до охотничьего домика. Но погода была неважная, низко висели тучи, моросил дождь, «дрянь погода», как выразился лорд. Хендрик с собакой, сидевшие на заднем сиденье, были не в духе, не потому что моросил дождь, а потому что их хозяин и лорд был не в духе. Это заражает. Нет, лорд решил, что охотиться сегодня не станет, он добудет только вчерашних двух куропаток, улетевших в восточном направлении, и вернется домой. Еще ему нужно было ответить на «треклятое сообщение», после чего он собирался на гагачий базар.
Август возвратился назад в усадьбу. Консул поджидал его, он спросил, как обстоит с поездкой.
— Все в порядке!
— Наверное, так и не распогодится?
— Как же, после полдня обязательно распогодится!
— Хорошо, Подручный! — сказал, улыбаясь, консул. — Садитесь, если вам нужно в город!
Август доехал вместе с консулом до Сегельфосской лавки, где накупил для своих пастухов табаку, кофе и сладостей. Потом он проверил, как Беньямин с товарищем отдраивают баркас, и отправился в горы. Он свернул уже возле церкви и тем самым сократил себе путь.
Йорн с Вальборг обрадовались подаркам как дети и стали жать ему руку. А еще они были несказанно рады тому, что за все утро до них донеслось всего два-три выстрела, и то очень издалека. Ведь овцы с каждым днем становились все беспокойнее, потому что корм подошел к концу.
Август придумал, как быть: им нужно уйти отсюда и пасти овец возле горного озера, вот где просторы и благодать, он сам видел, он там побывал этим летом. Вопрос только в том, как перегнать такое огромное стадо на новое место.
— Невелика хитрость! — воскликнула Вальборг и принялась созывать овец.