— Старая Тамагайидья ранена.
Как это случилось и что за рана, он не сообщил, по прежде чем мы успели вымолвить хотя бы слово, какой-то мужчина втащил на спине, словно мешок с зерном, старуху. Она была вся залита кровью, на спине у нее виднелась глубокая рана — от левой лопатки до ягодицы. Женщины поссорились, и одна из них напала на старуху с топором. Она целилась в голову и наверняка убила бы ее, но старуха сумела увернуться, и топор только разрубил ей спину.
Мы отбросили свои бумаги и положили старуху на стол вниз лицом; казалось, она была без сознания. Экспедиционный врач отправился за своими инструментами, а мы принялись рассматривать рану. Она была очень глубокой и у ягодицы доходила до кости; в рапу набилось много песку.
Врач, не обладавший еще опытом работы в тропиках, начал оперировать очень аккуратно. При свете лампы, которую я держал так, чтобы как можно лучше использовать ее тусклый свет, он удалил большую часть песка и затем стал сшивать рану. Чтобы вдеть нитку в иголку, нам приходилось зажигать и карманный фонарик. Дождливое время еще не окончилось, воздух в классной комнате был влажный, и очень скоро врач начал потеть, капли пота стекали у него с ресниц и бежали по носу. Работа была не из легких, но первые три-четыре шва он наложил по всем правилам, как будто оперировал в операционной большой больницы. Он очень старался, чтобы капли нота не попадали на раненую. Но затем он махнул на все рукой, стал сшивать рану так, как если бы перед ним лежал мешок с мякиной, вытирая при этом ладонью нот с лица. Всего он наложил двадцать шесть швов. Затем он отступил на шаг, полюбовался делом своих рук и заявил:
— Ну вот, все в порядке. Хорошая работа, но очень уж у нее крепкая кожа.
Во время всей этой процедуры раненая не издала ни звука, ни разу даже не застонала, и мы считали, что она без сознания. Однако, услышав слова доктора, она перевернулась на здоровый бок и сползла со стола. Мы были так поражены, что даже не остановили ее, когда она медленно направилась к двери. На полпути она обернулась и пошла назад с протянутой рукой:
— Дай мне, пожалуйста, сигарету!
Врач, все еще вне себя от удивления, порылся в карманах и дал ей целую пачку:
— Вот, бери, ты их заслужила! — Затем, повернувшись к нам, он сказал: — Ее рана, не говоря уже о том, как я ее заштопал, только из-за шока уложила бы каждого из нас на неделю в постель. А ей нужна лишь сигарета!
Раненая женщина не хотела спать нигде, кроме как в лагере туземцев, и на следующий день она уже расхаживала по лагерю. Через три дня ее дочь сняла перочинным ножом швы, а двумя неделями позднее врач сообщил нам, что рана полностью зажила.
У аборигенов в буше
Какие общественные связи соединяли аборигенов? Важнейшей единицей была локальная группа. Она насчитывала от десяти до ста мужчин, женщин и детей, в среднем около сорока человек, которые заселяли определенную область пли по крайней мере пользовались правом охотиться на ней и заниматься собирательством. Право пользования территорией переходило обычно по наследству — от отца к детям. Локализация по отцу, или патрилокальность (таков специальный этнографический термин), была распространена по всей Австралии. Муж приводил жену из другой локальной группы в свою собственную область, очень редко бывало, чтобы он шел на территорию жены. Женщина не имела права пользования территорией своей группы, она чаще всего жила на земле мужа.
Это право пользования территорией вовсе не означало, что какая-то определенная группа одна только населяла данную местность. Мужчины могли, получив разрешение от других групп, охотиться на их территории или приводить туда своих жен и детей. Так, бывало, что кто-нибудь в течение какого-то времени жил и охотился на территории группы, из которой вышла его жена, и тогда она в известном смысле осуществляла свое право на пользование территорией группы.
Итак, хотя большинство взрослых охотников на территории какой-либо группы принадлежали к данной локальной группе, там всегда было значительное количество взрослых мужчин, не входивших в эту группу. Локальная группа была постоянно разделена и очень редко выступала как единое целое.
Как велики были совместно ведущие хозяйство группы, обычно встречавшиеся исследователям в зарослях? Они состояли, по-видимому, не более как из троих-четверых взрослых мужчин с их женами и детьми, и, должно быть, в одной определенной области одновременно находилось несколько таких групп. Мужчина с женой (или женами) и детьми мог отделиться от этой группы охотников и собирателей и жить со своей семьей совершенно независимо или же присоединиться к какой-нибудь другой ведущей совместное хозяйство группе. Неженатые мужчины часто оставались с такой группой в течение нескольких дней или недель, но затем ее оставляли.
Австралийского аборигена обычно называют «кочевником». Если этим хотят сказать, что он может отправиться куда захочет, то это неверно, потому что бесспорно только его право находиться на территории своей локальной группы, хотя время от времени — и даже довольно часто — он живет и охотится в области проживания других локальных групп. У туземцев Грут-Айленда — с другими племенами дело обстояло так же — были точно определенные места расположения лагерей, где они жили иногда по целым неделям — зимой прямо под открытым небом, а сырым летом под ветровыми за* слонами из коры бумажного дерева. В центре острова и в северной его части есть скалы, за выступами которых можно укрыться от дождя и ветра. Аборигены часто живут в этих скалах. Об этом свидетельствуют тысячи наскальных рисунков, местами покрывающих «потолок» и «стены» в таком количестве, что более поздние рисунки оказываются нанесенными на более ранние. Поэтому аборигенов можно скорее назвать полукочевниками.
Однако, если в какой-нибудь местности вдруг оказывается много продуктов питания, там собираются вместе несколько групп, обычно живущих отдельно, так что в течение недель близко друг от друга проживают до двухсот и более аборигенов. В таком случае, когда туземцы из многих локальных групп живут рядом, устраиваются церемонии посвящения юношей в племенные традиции и совершаются тотемистические ритуальные действия с целью увеличения количества пищи.
В Квинсленде такие сборища устраивались по случаю урожая орехов бунъя-бунъя, в северной части Нового Южного Уэльса на восточных склонах Водораздельного хребта — с целью сбора высокоценимых туземцами личинок моли богонг.
На Грут-Айленде много аборигенов сходилось вместе на сбор плодов дерева бурраванг (Cycas media). Женщины собирали плоды, которые в естественном состоянии ядовиты. Сначала плоды сдавливали между двумя камнями и так удаляли внешнюю оболочку. Затем ядра раскалывали и клали на два дня или больше в проточную воду. Для этого в русле реки устанавливали несколько прямоугольных загородок из ветвей бурраванга, которые сдерживались воткнутыми в дно кольями. Вокруг раскладывались листья того же дерева. Расколотые орехи клали в воду рядами, один на другой, их также накрывали листьями, а затем все это придавливали камнями. Вода, просачиваясь через ветви, вымывает из орехов ядовитые вещества. После этого орехи растирают между камнями и превращают в грубую муку. Из нее делают большие лепешки, которые пекут в золе. В Австралии их называют дэмпер.
Самое большое собрание аборигенов — по моим подсчетам, от ста двадцати до ста пятидесяти взрослых мужчин — я наблюдал в 1939 году возле Брума в Северо-Западной Австралии. Мужчины собрались в одном уединенном местечке, в восьми-девяти километрах от этого городка, чтобы совершить первую часть церемонии посвящения трех юношей — обрезание. Едва ли можно с полным правом говорить о том, что эти люди жили в первобытных условиях, поскольку большинство из них работали или в самом Бруме, или на близлежащих скотоводческих фермах. Так как обрядовые церемонии устраиваются чаще всего по ночам, эти аборигены покидали город вечером после работы и возвращались в него рано утром. Время летнее, работы на скотоводческих станциях немного. Песни и танцы продолжались несколько вечеров подряд. Бен, туземец, работавший в отеле «Континенталь», где он главным образом колол дрова для топки печей, пригласил меня однажды с собой. К сожалению, я был очень занят и смог присутствовать только на одном таком вечере, в начале церемоний. Женщины в торжестве не участвовали, но мне дали понять, что некоторые из них были неподалеку, где они тоже исполняли определенные обряды, относящиеся к посвящению мальчиков.