Туристы относились к аборигенам по-разному. Одни обращались с ними по-дружески, другие — совсем наоборот. Чем моложе были путешественники, тем лучше они вели себя с туземцами, и аборигены всегда радовались, когда подходил автобус со студентами. Правда, у них чаще всего не хватало денег на покупку сувениров, но зато они держались по-приятельски, хотя и среди них встречались очень надменные. Однажды я слышал, как одна студентка торговалась со старым Миком, выглядевшим очень патриархально. Он предлагал замечательный бумеранг за десять шиллингов. Автобус вот-вот должен был тронуться и девушка сказала:
— Тебе все равно не нужен этот старый бумеранг, и ты не сможешь продать его сегодня, потому что автобусов больше не будет. Я даю тебе за него два шилинга.
Мик, конечно, лучше ее знал, что автобусы придут еще, и отошел, не сказав ни слова. Позднее я заговорил с ним об этом случае. Он только усмехнулся. Тогда он все-таки продал бумеранг — за десять шиллингов!
Мик был главной фигурой и в другом эпизоде. Благодаря его наружности многие туристы стремились его сфотографировать, и он позволял это сделать за два шиллинга. Как-то раз один турист отдал ему деньги, но когда Мик принимал нужную позу, сбежались другие туристы и стали устанавливать фотокамеры — они также хотели заснять Мика. Однако Мик запротестовал и потребовал дополнительной платы. Один из вновь прибывших заявил:
— Где это видано, чтобы аборигены смели требовать деньги? Двух шиллингов хватит, я и не подумаю платить!
Но первый, который договорился с Миком, возразил:
— Нет, нужно по-честному: каждый платит то, что с него причитается.
Общественное мнение было на стороне Мика, и на этот раз он получил тринадцать монет по два шиллинга.
В конце сентября я разговаривал с двумя пожилыми американками. Одна из них сказала:
— Мы тоже держали своих туземцев в резервациях, но теперь мы их выпускаем с условием, чтобы они не просили милостыню и не преступали закон. Но от ваших аборигенов пахнет, и у них неприятная наружность. Что вы с ними делаете?
Я показал на аборигенов, продававших сувениры:
— Вот что!
Лансу Расту, одному из шоферов автобуса, пришлось однажды ехать от Алис-Спрингса до скалы как пассажиру. Он рассказывал мне:
— Это были скучнейшие пять часов в моей жизни! Я сидел рядом с одной дамой из Южно-Африканской Республики. Я просто не терплю этих людей, они все одинаковы. И больше всего меня бесит их отношение к аборигенам. Они загнали бы их всех за колючую проволоку. Как говорится: «С Джекки все в порядке, если с ним правильно обращаться!»
До сих пор дождь может помешать проезду туристов по неасфальтированной дороге. Однажды вечером после сильного дождя мы услышали шум мотора, доносящийся с шоссе, примерно в трех километрах от Ангас-Даунса.
— Автобус засел на шоссе, наверно, увяз в грязи, — комментировал Артур.
Я ложился спать, а шофер автобуса все еще предпринимал попытки вырваться из грязи, но утром шума не было больше слышно, и мы решили, что автобус ночью уехал.
Мы позавтракали и возились с резервуаром для воды, как вдруг возле изгороди появились трое белых мужчин. Сначала мы подумали, что им нужен бензин и они подъехали так тихо, что мы не услышали. Нет, двое из них были шоферы автобусов, шум которых мы слышали накануне вечером, третий — доцент, сопровождавший группу из семидесяти студентов. Студенты чувствовали себя неплохо, хотя провели всю ночь без одеял под открытым небом и ничего не ели со вчерашнего обеда. Не можем ли мы им помочь? Есть ли у нас трактор и длинный стальной трос? Нет, у нас этого нет, но пусть люди идут на ферму, мы попытаемся связаться по радио с Алис-Спрингсом. Мы пошли в усадьбу, выпили по обязательной чашке кофе, к которому гостям дали еще по куску говядины, поджаренной на открытом огне, и по ломтю хлеба. Но, как и следовало ожидать, как раз в тот момент батареи оказались разряженными: сами мы слышали Алис-Спрингс, а нас нет.
Артур с одним из шоферов и доцентом остался дома, пытаясь пробудить радиопередатчик от летаргического сна. Бесс, второй шофер и я взяли тем временем джип и кусок троса, чтобы попытаться вытянуть автобусы из грязи. Но безуспешно. Нам удалось только засадить в грязь и джип. Но это было не так страшно, бодрые студенты тотчас же его вытянули. Нам, следовательно, предстояло откапывать автобусы и устраивать на шоссе гать из веток — тяжелая работа на несколько часов.
Несколько студентов остались у автобуса, остальные отправились на ферму — кто на джипе, кто пешком. Они сразу же оккупировали шале и начали готовить себе бифштексы и поджаривать хлеб. Добавив к этому крепкий чай, порошковое молоко и сахар, они несколько заглушили свой голод. Затем юноши и девушки прошли вдоль и поперек окрестности и посетили лагерь аборигенов, проводя таким образом время и дожидаясь, пока автобусы не будут вытащены из грязи.
Так как я считался принадлежностью и достопримечательностью Ангас-Даунса, доцент попросил меня прочитать лекцию о жизни аборигенов на станции. С импровизированного подиума, перед импровизированной классной доской я без подготовки рассказал чрезвычайно внимательной публике, переполнявшей столовую шале, об изменениях, которые происходили в жизни аборигенов в этой части Австралии, о социальных проблемах, стоящих перед ними.
Между тем Артуру так и не удалось заставить заработать радиопередатчик. Туристическое бюро в Алис-Спрингсе уже беспокоилось о пропавших автобусах и их пассажирах. Было известно, что студенты не взяли с собой продуктов, поэтому наняли самолет, загрузили его мясными консервами, чаем, хлебом, маслом, картофелем и послали разыскивать автобусы. Ведь они могли находиться на большом расстоянии от всяких ферм. Туристическое агентство знало только, что они покинули Айэрс-Рок.
Наконец пилот обнаружил автобусы. Их только что вытащили, и они медленно ехали к Ангас-Даунсу. Но как доставить студентам продукты? Аэродром находился в тридцати километрах севернее, и, насколько пилот знал, дорога туда была из-за дождей непроходимой. Поэтому он решил сбросить свой груз. Он облетел усадьбу и в четырехстах метрах от шале сбросил первый ящик с мясными консервами. Студенты и туземцы побежали туда, чтобы собрать и принести банки из разбитого ящика.
Но разбитые ящики и помятые банки с консервами — то ли это, что нужно? Как известить пилота, чтобы он сел на местной дороге? По мнению Артура, он мот доехать туда на «лэндровере», ведь ему был знаком каждый дюйм пути. Самолет сделал новый круг и сбросил еще один ящик с мясными консервами. Нужно было срочно что-то придумать!
Я решил. Я быстро подбежал к мужскому туалету, отбросил в сторону занавес и, даже не извинившись, вырвал из руки спокойно сидевшего там студента рулон туалетной бумаги. Затем я бросился к усадьбе, перед которой стояли Артур, студенты и туземцы, и приказал:
— Выложите из бумаги слова: «Садись на местной дороге!»
Поскольку за дело взялось много рук, сделали это быстро, и когда пилот совершил третий круг, он прочитал наше послание, не успев сбросить, как он намеревался, мешок с картофелем, от которого едва ли что-нибудь бы осталось.
Часом позднее студенты и аборигены разделили между собой поврежденные банки мясных консервов, которые упали на них с неба, словно манна, и ели хлеб, выпеченный утром в Алис-Спрингсе. Эта группа студентов особенно полюбилась аборигенам!
Вечерело, прошло уже двадцать четыре часа без дождя, и Артур уверял шоферов, что по каменистой дороге через Маунт-Куин они смогут добраться до Алис-Спрингса, тогда как шоссе, вероятно, еще сутки останется непроезжим. Чтобы внушить доверие к своим словам, он решил сам сопровождать эту группу. Итак, Артур нагрузил свою старую колымагу пустыми бочками из-под бензина, посадил в нее Бесс, ее мать и еще двоих туземцев и отправился во главе кавалькады в Алис-Спрингс. Он пробыл там почти неделю,
Вилъя и ю
Благодаря тому что я входил в семью Лидлов и мог наблюдать многие стороны жизни на ферме, мне удалось собрать множество социологических данных об аборигенах, которых в других условиях мне никак не удалось бы получить.