Как обычно на парковке университета стоял серый гибрид. За рулем сидел черноволосый, голубоглазый и бледнокожий Майкл Уайт. Стуча пальцами по экрану своего смартфона, он не заметил, как его дочь подбежала к машине, закрываясь воротом куртки от неприятной мороси. Майкл обратил внимание на девушку, только когда она хлопнула дверью машины. По её лицу сразу было заметно, что она не в настроении.
— Как дела, малышка? — улыбнулся Майкл, обнажая свои ровные белые зубы. У него была очень красивая, добрая улыбка. Когда мистер Уайт улыбался, все, кто находился рядом с ним, чувствовали умиротворение и спокойствие. — Твои мысли снова не приняли во внимание?
— Чего ожидать от человека, который носит вельветовый пиджак? — усмехнулась девушка. — Таким людям нет веры, папа, — добавила она, пристёгиваясь ремнём безопасности.
— Эй! — возмутился мужчина, заводя машину. — У меня тоже есть вельветовый пиджак.
— Да, и я много раз говорила, что он ужасен, а твои, так называемые, исследования о салемских «ведьмах», — Уайт хохотнула. — Гроша ломанного не стоят. Историки должны изучать факты, а не мистику, папа.
— Деми, если ты не веришь в это, это еще не значит, что мои исследования ничего не стоят, — буркнул Майкл, поворачивая на Колледж-драйв.
Салем во многом был необыкновенным городом. Но особенно необычным он становился на Хэллоуин. Наверное, нет в Америке такого городка, где так сильно почитали бы всё сверхъестественное, странное, страшное и в некотором смысле волшебное. День Всех Святых никогда не был любимым праздником в семье Уайтов. Майкл считал, что люди не понимают всей опасности, гадая на свою судьбу, вызывая мертвецов. Его дочь в свою очередь просто считала это чушью и глупой тратой времени. Иногда она думала, что отец, в силу своей профессии, просто боится этого праздника.
Вся страна прославляет День Благодарения и Рождество, но только Салем отдает предпочтение Хэллоуину больше всех других праздников.
Улицы города всё ещё хранили на себе украшения вчерашнего праздника: у жилых домов была развешана паутина, кое-кто умудрился выставить гробы, на тротуарах валялись обрывки фаты «чёрной» невесты или игрушечные пауки и крысы. Украшениями это назвать сложно, но таков Хэллоуин: чем страшнее, тем лучше.
По дороге домой пришлось заехать в “Okea Grill&Sushi”, потому что Элиза — мать семейства Уайт — написала, что не успела приготовить ужин, что случалось довольно часто, ведь в Салемской больнице постоянно не хватает врачей, и Элизе приходится задерживаться сверхурочно.
Далеко не самый большой дом на Ред-стрит был нежно-голубого цвета при свете дня, а в пасмурную дождливую погоду он казался просто серым. Дом был в два этажа, с чердаком и гаражом на две машины. Слева от крыльца стояли старые детские качели, которыми никто не пользовался уже много лет. На кухне горел свет, в окне было видно, как мама суетится у раковины.
В понедельник от старшей школы Салема планировалась экскурсия в Гарвардский университет. И последнюю неделю за ужином в семье Уайт разгорались ссоры по этому поводу: родители настаивали на том, чтобы Деметрия поехала с классом, а она была уверена, что в любом случае не поступит в такое престижное заведение, поэтому не видела смысла тратить целый день на рассматривание места, в котором она всё равно не будет учиться. Собственно, этот ужин не стал исключением. Элиза протянула дочери подписанное разрешение на поездку. Девушка только возвела глаза к потолку. Ей уже порядком надоело объяснять, почему она не хочет ехать.
— Деми, даже если ты не собираешься там учиться, можно просто съездить и немного развлечься, — настаивала мать.
— Мам, университет не создан для развлечений, — отозвалась девушка, ковыряясь вилкой в тарелке салата.
— Деметрия Уайт, ты поедешь в Гарвард! — строго, непреклонно заявила мать. — Это больше не обсуждается. Ты поедешь! А своё упрямство будешь демонстрировать перед кем-то другим, — Элиза нахмурила брови. Когда она злилась, ее ноздри так раздувались, что она была похожа на какую-то ведьму из детских книжек. Но даже Деми, которая не верила в ведьм и возможность летать на метле, никогда не рисковала вступать в спор с матерью, когда она так сердилась.