— Есть другой вариант… — тихо произнёс Роттер и отвернулся от печального зрелища. — Следуйте за мной.
Поместье барона Градова
Наутро два дня спустя
Запах свежеиспечённых пирожков с капустой и грибами, сладковатый дух только что снятого с плиты варенья из уссурийской груши и густой, пряный аромат чая со смородиной — эти запахи заполнили столовую, смешавшись в один невероятно уютный и домашний букет.
Я сидел во главе стола, откинувшись на спинку стула, и наблюдал за всем с лёгкой улыбкой.
Это был тот редкий момент, ради которого стоило сражаться. Тот самый мир, которого я так долго добивался.
Пока что лишь мгновение перед началом новой войны. Но тем не менее, им стоило насладиться.
Напротив меня, с аппетитом налетая на третий по счёту пирожок, сидел Михаил. Единственной рукой он держал кружку с чаем, а пирожок кусал, подняв его в воздух с помощью телекинеза.
— Баба Маша, вы — волшебница! — провозгласил он. — Сидя в темнице, я мечтал не о свободе, а о ваших пирожках. Честное слово!
— Тоже мне, — фыркнула с порога кухни Бабуля, но было видно, что ей приятно. — Раз так мечтал, то кушай побольше! Худой какой, аж слёзы наворачиваются.
— Куфаю, — пробормотал Миша с полным ртом.
Рядом с ним устроился Артём, который к завтраку даже причесал свои растрёпанные рыжие патлы. Они с Мишей, кажется, нашли общий язык моментально — как два сорванца, постоянно обменивались колкостями и подначивали друг друга.
Никита Добрынин, сидя справа от меня, слегка неодобрительно глядел на Артёма. Воеводе было не по душе, что простолюдин находится с нами за одним столом — впрочем, в то же время он понимал, что рыжий многое сделал на пользу роду. Одно спасение Лисичкино чего стоило.
На другом краю стола тихонько перешёптывались Таня и Лада. Целительница поначалу смущалась, сидя за одним столом с хозяевами дома, робко косилась на богатую сервировку. Но Таня с её неизменной тактичностью быстро нашла к Ладе подход.
Они говорили о травах, о рецептах целительных зелий, и постепенно Лада расслабилась, её глаза засветились интересом, а на щеках выступил румянец. Видеть, как моя сестра, аристократка до кончиков ногтей, легко находит общий язык с простой девушкой из народа, было приятно.
Так и должно было быть. Таков был завет наших предков — Градовы всегда были в ответе за своих людей.
Я сам больше молчал, лишь изредка вставляя реплику. Просто наслаждался картиной. Светом утреннего солнца, льющимся через высокие окна. Смехом Артёма и довольным лицом брата. Счастливыми лицами женщин.
Это был мой круг. Моя семья. Моя ответственность. И ради этого можно было снести горы и уничтожить любого врага.
Вовсе не ради власти. Ведь каким бы могучим Владыкой я ни был в прошлой жизни, семья всегда оставалась дороже Империи.
Баба Маша поставила на стол ещё одну тарелку — на этот раз с румяными блинами.
— А ну-ка, быстро налетели! — приказала она. — Всем сил нужно набраться!
Михаил уже протянул было руку к блинам, как вдруг дверь в столовую приоткрылась. На пороге появился дежурный дружинник. Его лицо было серьёзным и немного встревоженным. Весёлый гомон за столом мгновенно стих.
— Ваше благородие, — обратился он ко мне, щёлкнув каблуками. — С юга приближаются карета и отряд солдат. У них герб рода Карцевых.
В столовой повисла напряжённая тишина. Я видел, как мышцы на лице Михаила резко напряглись, его глаза стали холодными и острыми. Он медленно опустил чашку.
Его реакция была понятной. Ведь именно покойный граф Карцев отрубил ему руку. Да, после этого Михаил снёс ему голову, но ненависть к роду Карцевых никуда не делась. Хоть я и объяснил брату текущую ситуацию, он всё равно не смог принять, что Эмилия теперь с нами на одной стороне.
Таня положила свою руку поверх его единственной ладони.
Все взгляды направились на меня.
— Спасибо, баба Маша, — я отодвинул тарелку и неторопливо поднялся. — Как всегда, очень вкусно. А почему вы все так напряглись? Карцевы нам не враги. Прямо сейчас, по крайней мере.
— Мне пойти с вами, барон? — Добрынин тоже приподнялся.
— Сиди, — ответил я. — Все оставайтесь здесь. Брат, я надеюсь, ты будешь держать себя в руках?
— Только в одной. Другую граф Карцев у меня забрал, — мрачно ответил тот.
— Ты понял, что я имею в виду, — произнёс я, не спуская с него глаз.
— Понял. Говори с ними сам, я лучше займусь блинами, — пробурчал Миша.
Я вышел на главный двор, вдохнул прохладный утренний воздух, ещё пахнущий ночной сыростью. Карета, окружённая вооружёнными всадниками, уже приближалась.