Но главное моё внимание было приковано к дальнему углу плаца, где тренировалась Одинокая дружина. Сейчас они отрабатывали взаимодействие с «боевыми воронами» — так солдаты между собой стали называть артефакты, которые я разработал.
Подчиняясь дружинникам, вороны взлетали в воздух, маневрировали, а затем резко пикировали и взрывались, уничтожая чучела врагов и макеты боевых машин.
Эти вороны станут большим сюрпризом для врагов. Они станут одновременно и разведчиками, и ударной силой, способной наносить внезапные и сокрушительные удары.
— Что скажете, ваше благородие? — подошёл ко мне Секач, стирая пот со лба.
— Я доволен вашими тренировками, — ответил я. — Передай Трояку, чтобы довёл до ума координацию пехотинцев и воронов. Арбалетчики должны сообщать о целях, а вороны сразу же её атаковать.
— Будет сделано, — кивнул Секач и вернулся к своим подопечным.
Я простоял ещё с полчаса, наблюдая за бойцами, а затем отправился в дом. Вопрос с Роттером и его людьми продолжал сверлить мне мозг, но его приходилось откладывать. Были дела поважнее.
Следующее утро началось с привычной рутины. Я сидел в своём кабинете, просматривая донесения разведки, когда кольцо на пальце вдруг резко потеплело. Перед внутренним взором возник образ Базилевского, и мне он почему-то показался обеспокоенным.
Отложив бумагу, я прикрыл глаза и отправил своё сознание в полёт. Через несколько секунд увидел перед собой Филиппа Евгеньевича.
— Доброе утро, — сказал я через ворона.
— Доброе утро, Владимир Александрович, — деловой тон юриста слегка отдавал нервозностью. — Как ваши дела?
— Всё прекрасно. А что у вас? Что-то срочное, полагаю?
— Да, новости не самые лучшие. Начну с того, что Дворянский совет Приамурья вчера вечером официально выдвинул вотум недоверия генерал-губернатору. Высоцкого обвинили в некомпетентности, поддержке несправедливой войны и ослаблении региона. Дело пахнет серьёзным скандалом.
Я откинулся на спинку кресла, оценивая информацию. Это открывало интересные перспективы. Слабый, дискредитированный генерал-губернатор был бы куда более сговорчив…
— Это можно повернуть в нашу пользу, — сказал я. — Нужно найти подход к ключевым фигурам в совете, надавить на них, предложить свои условия…
— Владимир, — голос Базилевского внезапно перебил меня, и в нём впервые за всё наше знакомство прозвучала неподдельная тревога. — Всё это уже не имеет никакого значения.
— Почему? — насторожился я.
— Потому что… — юрист сделал паузу, будто собираясь с духом. — Потому что сегодня утром генерал-губернатор скоропостижно скончался.
Глава 13
Новая игра
Я ненадолго замолчал, мысленно перебирая возможные последствия. Смерть Высоцкого рушила все текущие расчёты и одновременно открывала новые, куда более масштабные возможности. Вакуум власти на таком важном посту всегда влёк за собой бурю. И эту бурю нужно было возглавить, а не просто переждать.
— По какой причине он умер? — спросил я.
— Не знаю, господин. Если вы считаете, что ему могли помочь… — Базилевский сделал паузу, — то я бы не стал отрицать такую возможность. Официального заключения о смерти пока нет. Дождёмся его и посмотрим, прозвучит ли обвинение в чью-то сторону.
— Кто займёт место Высоцкого?
— На столь высокие должности назначает Совет Высших, — ответил Филипп Евгеньевич. — Но Дворянский и Гражданский советы Приамурья вправе выдвинуть своих кандидатов. Пока что трудно сказать, кто это будет.
Я внимательно посмотрел на своего юриста глазами ворона, а затем произнёс:
— Бросайте всё, Филипп Евгеньевич, и немедленно отправляйтесь ко мне. Смерть генерал-губернатора многое меняет, и нужно обсудить наши следующие шаги лично.
— Хорошо, Владимир Александрович, — незамедлительно ответил юрист. — Буду через несколько часов.
Связь прервалась.
Я посидел ещё с минуту, не открывая глаз. Покойный господин Высоцкий помогал нам в борьбе против альянса — лишь потому, что это было ему выгодно, но всё-таки. Интересно, не мог ли Муратов приложить руку к его смерти? Хотя у такого человека, как генерал-губернатор, должно быть много врагов. Ссора с Дворянским советом тоже могла стать поводом. Любой из недовольных аристократов мог рискнуть и убрать неудобного чиновника.
А ещё он вполне мог скончаться без чужой помощи. В конце концов, он был уже немолод.