Игнатьев почувствовал, как по его спине пробежали мурашки, но на лицо он нацепил маску сдержанного возмущения. Он сделал шаг вперёд, и его голос зазвучал со страстью и болью оскорблённой невинности:
— Ваше сиятельство! Я служил вам верой и правдой долгие годы! Я отдал вам всего себя! Каждый мой совет, каждое моё действие было направлено на укрепление вашей власти. Вы можете сомневаться во всём на свете, но не в моей преданности! — Альберт прижал руку к груди, и его пальцы в перчатках судорожно сжались.
«Играй, играй свою роль до конца», — велел он сам себе, внутренне содрогаясь от омерзения.
Советник давно привык врать. Ложь слетала с его языка гораздо легче, чем правда. Но врать вот так, признаваться в верности человеку, которого он всей душой ненавидел, было противно.
Муратов смотрел на него, и его гнев понемногу начал стихать.
Он нуждался в Игнатьеве. Всегда нуждался.
— Однако… — замялся Рудольф. — Однако ты не отрицаешь, что претендуешь на пост.
— Я имею на это право! — твёрдо заявил Игнатьев, меняя тактику. — У меня есть личное дворянство, и у меня есть амбиции. Но разве это плохо? Разве вам не нужен сильный союзник на посту генерал-губернатора?
Альберт снова сделал шаг вперёд, его голос стал убедительным и звучал почти торжественно.
— Представьте, ваше сиятельство. Я там, а вы — здесь. Мы будем управлять всем регионом вместе! Даже если я займу этот пост, я навсегда останусь вашим верным советником. Ваша власть только укрепится. Разве не этого мы всегда хотели?
Он видел, как в глазах Муратова борются подозрительность и жажда власти. Жажда власти, как всегда, начала побеждать.
— Вместе… — задумчиво протянул граф, его взгляд стал рассеянным, будто он уже видел эту картину — себя, правящего из своего поместья всем Приамурьем через верного человека.
— Именно, — мягко подтвердил Игнатьев. — Всегда вместе.
Муратов тяжко вздохнул и потёр переносицу.
— Ладно, Альберт. Возможно, я погорячился. Но предупреждай меня в следующий раз. Я не люблю сюрпризов.
— Конечно, ваше сиятельство, — Игнатьев склонился в почтительном поклоне, скрывая холодную усмешку. — Простите моё рвение.
— Даже более того, — продолжил Рудольф. — Я готов помочь. Ты прав — если получишь место генерал-губернатора, это откроет перед нами обоими большие возможности. Так что я хочу использовать своё влияние, чтобы помочь тебе.
«Думаешь, у тебя ещё осталось влияние? — фыркнул про себя Альберт. — Над тобой потешаются. Владимир Градов явился из ниоткуда и принялся играючи крушить твой альянс. Но всё же я готов использовать твои ресурсы. Зачем отказываться?»
— Благодарю, ваше сиятельство, — Игнатьев поклонился.
Они обменялись ещё несколькими ничего не значащими фразами, и советник удалился, оставив графа наедине с его мыслями и бокалом вина.
Час спустя Альберт находился в собственной, гораздо более скромной комнате. Он стоял у камина, в котором потрескивали поленья. Дверь приоткрылась и в комнату бесшумно вошёл один из слуг — тщедушный, юркий человек с глазами-буравчиками.
— Господин, — прошептал он. — Вы спрашивали…
— Говори, — Игнатьев не обернулся.
— Граф поручил за вами следить. Двум людям из личной охраны. Кажется, он вам больше не доверяет.
Игнатьев замер на мгновение, глядя на пламя. Затем медленно кивнул.
— Я понял. Можешь идти.
Слуга исчез так же бесшумно, как и появился.
Альберт продолжал смотреть на огонь. Медленно сняв перчатки, он бросил их на прикроватный столик и посмотрел на свои уродливые, покрытые шрамами от ожогов руки. Осторожно протянул их к огню, ощутил жар и сразу следом — паническое, неконтролируемое желание отдёрнуть руки от огня.
Но он заставил себя не шевелиться. Подносил кривые ладони всё ближе к пламени, пока жар не стал нестерпимым. Отойдя на шаг, он громко вдохнул — стоя у огня, он неосознанно задерживал дыхание.
«Что ж, всё правильно, — подумал он. — Пусть шпионит за мной. Наконец-то этот самодовольный дурак прозрел. Понял, что в его идеальном мире появилась трещина. Теперь мне надо быть осторожнее… но медлить нельзя».
План казался рискованным, но другого выхода не было. Нужно было отвлечь внимание Муратова. Надолго и кардинально. Перевести его подозрительность с внутренних интриг на внешнюю угрозу.
«Пора, — решил про себя Альберт. — Пора возобновить войну между альянсом и Градовыми в полную силу. Пусть они снова увязнут в крови. А я тем временем смогу спокойно добиться своего…»