С недавнего времени в цирке сменился конферансье, старый конь не портя борозды аккуратно отбыл в назначенную себе временем глубокую старость, а его место занял новый, редкий пройдоха и страстный пьяница. На владельца цирка он действовал гипнотически, с рук ему сходили любые злостные обманы и манипуляции, прощались бесконечные пьяные выходки, скандалы и дебоши, но самое страшное, в отношении других артистов и служителей цирка владелец теперь полностью положился на мнение конферансье. Раньше конферансье звали Сашка по кличке Обдувало, сейчас же стали величать на французский манер Александер с ударением на последний слог. У него сразу образовалась веселая компания, куда входили два распущенных клоуна и мрачный лысый, яйцеголовый факир демонстрирующий публике номера полного презрения к физической боли. В любое сподручное время компания играла в карты и кутила, дралась и сорилась каждый раз, как в последний. Александер сразу невзлюбил Балласта, называл его Разлямзей, и каждым удобным случаем награждал подзатыльником или пинком, Балласт не замечал, или терпел или делал вид что не замечал.
Однажды компания конферансье гудела всю ночь, да так азартно, что кутеж перелился в утро, алкогольный бал требовал продолжения, а вино к этому моменту успело закончиться. Александер водил мутным взглядом по пустым бутылкам и опухшим лицам компаньонов, внезапно на глаза ему попался Балласт, который впрягшись в телегу как лошадь, тащил на ней солому. Александер оторвал его от дел и отправил в знакомый трактир за самым лучшим хлебным вином для него и его друзей. Время было раннее трактир наполовину дремал после затяжной хмельной ночи, хлебной водки в запасах не оказалось, закончилась даже казенная, поэтому Балласта снабдили двумя большими бутылками «ерофеича», мутной болотного цвета настойкой на горьких травах.
Александер принесенную настойку не оценил, хотя и немедленно разлил ее по кружкам. Выпив конферансье пару раз покрутил кулаком у носа Балласта, которому как никогда хотелось исчезнуть, побыстрее снова накинуть хомут и тащить сено дальше по назначению. Александер держал строгую речь, что никто не может оскорблять его друзей низкородной бормотухой, дескать обижая их . В первую очередь бросают оскорбления ему. У юноши от крика стала побаливать голова и он аккуратно стал пятиться в сторону ожидавшей его телеги. Зашедшийся в эмоциях конферансье , завизжал – «Не сметь! Уходить когда я обращаюсь!», и схватив со стола трость с увесистым, тяжелым, металлическим набалдашником ударил Балласта по лицу. Балласт заревел и бросился на обидчика, первым же ударом свалив его с ног, бросился добивать, но прыткий факир руками спеленал ему ноги и поверженный и испуганный Александер успел укрыться в ближайшем фургоне. Скандала в целом не получилось, конферансье некоторое время перемещался по цирку с опаской, скрывая под повязкой подбитый глаз. Балласт от удара лишился сразу четырех передних зубов, сердобольная Ляля отвела Балласта по рекомендации к хорошему зубному врачу, где на все Лялины сбережения ему вставили четыре золотых зуба, которые там же предусмотрительно покрыли специальной похожей на зубную эмаль краской. «Себе берегла на черный день, но уж лучше пусть тебе послужат и может потом пригодятся» щебетала она, когда Балласт широко раскрыв рот вынужденно созерцал серый унылый потолок в кабинете зубного мастера.
Не успели окончательно растворится следы недавней ссоры, как случилось несчастье,- умерла Ляля. Внезапно, совершенно беспричинно, вечером вернулась после дневных хлопот, сославшись на усталость сразу пошла спать в свой выделенный уголок фургона, отказавшись от ужина, и никого не потревожив тихо ушла, в следующий более справедливый к ней мир.
Балласт плелся в хвосте возвращающихся с похорон обитателей цирка, внутри он окончательно понял свою бесприютность, почувствовал холодное отторжения мира, внешне навсегда пропала с уголков губ его последняя улыбка. В память о Ляли ему передали крохотный узелок с некоторыми печатями моментов ее жизни, там он нашел удивительную фотографию, маленькая Ляля сидит на руках у взрослого мужчины (видимо отца) и рядом с ними сидит прекрасная дама , Балласт посчитал это семейным фото, и удивился , почему Ляля никогда не рассказывала ему о своей семье, и вздохнул, тонко ощущаю за этим родственную , горькую и печальную историю.