— Он очень хороший, — сказал я.
— Нет, он не очень хороший, — возразил Лефевр.
— Ну что же, он очень хороший для меня. — Я пытался сохранять позитивный настрой, как это все время делают в Штатах.
Дипломат улыбнулся. Он сделал жест Мише номер два, чтобы тот опрокинул ему в рот водку из бумажного стаканчика. Между глотками он начал петь гимн моей новой родины:
При каждом французском слове он, пристально глядя прямо в мои красивые голубые глаза, гримасничал, гоготал и заставлял меня почувствовать все мои ошибки, которые, как мне было известно, я мог совершить. Я стоял и слушал. Затем сказал:
— Знаете ли, мистер Лефевр…
— Гм-м, — произнес он. — Что я знаю?
— Все причиняют боль.
Дипломат скривил свои красивые губы, впервые за все время удивившись.
— Кто причиняет боль? — осведомился он. — О чем вы говорите?
— Все причиняют боль, — ответил я. Несмотря на проблемы, связанные с моим весом, я опустился на землю и протянул руку, чтобы взять из его руки стаканчик с водкой. Наши руки соприкоснулись, и рука у него была такой же потной и вульгарной, как и моя. Я взял стаканчик и вылил немного водки на мой новый паспорт.
— Что вы делаете? — закричал дипломат — Это же паспорт Евросоюза!
— Когда в России заканчивают университет то льют водку на диплом — на счастье.
— Да, но это же паспорт Европейского Союза! — повторил дипломат, снова опрокидываясь на матрас. — Вы заплатили за него сотни тысяч долларов. Вы же не хотите, чтобы от него пахло водкой.
— Я могу поступать, как мне угодно! — заорал я в гневе, и словно в ответ у меня за спиной послышался звон бьющейся посуды и лязганье ножей и вилок. Мы взглянули в сторону «Макдоналдса» в недоумении: ведь в ресторане была только пластмассовая посуда и бумажные стаканчики.
— Что там делают эти идиоты? — спросил Лефевр.
В «Макдоналдсе» вопили несколько женщин с очень пронзительными голосами. Почти сразу же к ним присоединился какой-то странный шум, доносившийся, по-видимому, снизу, с Террасы Сево. Казалось, вокруг нас зазвучал сам жаркий летний воздух.
— Дерьмо, — выругался Лефевр, когда бешено задрожали пластиковые цистерны с мусором — насколько я мог судить, на них вряд ли могли так воздействовать женские крики. — О, мать мою так!
Из «Макдоналдса» выбежал Сакха, который держал в трясущихся руках остатки чизбургера: его оранжевый галстук был испачкан кетчупом. Он попытался заговорить, но мог лишь бессвязно что-то лепетать, брызгая слюной. Мише, младшему менеджеру «Макдоналдса», пришлось прояснить для нас ситуацию.
— Самолет Георгия Канука только что сбили повстанцы сево, — сказал он.
Глава 18
К ОТЕЛЮ «ХАЙАТТ»
— Я предсказываю, что все мы умрем здесь, в Абсурдистане, — заявил Лефевр.
Одинокий «Миг-29» пробил дыру в стратосфере над нами и устрашающе устремился вниз над серой чашей Каспийского моря. На Террасе Свани все задребезжало.
— Мы же бельгийцы, — закричал я дипломату, размахивая перед ним своим новеньким паспортом. — Кому же нужно нам вредить?
— Я предсказываю, что прежде чем все это закончится, мы здесь умрем, — повторил Лефевр.
— Какого черта, Жан-Мишель? — вмешался младший менеджер Миша. — Вы же мне говорили, что гражданская война не начнется раньше августа. Вы говорили, что в июле все будет спокойно. Мы получим деньги Вайнберга и уедем. На следующей неделе мы должны были лететь в Брюссель.
— Мы никуда не улетим, — ответил дипломат. — Они уже закрыли аэропорт. Это совершенно точно.
— Как же могло случиться такое? — возмутился младший менеджер, в ярости размахивая руками. — А как насчет поезда «Америкэн Экспресс», который пересекает границу? Тот, где одно место стоит пять тысяч долларов? Как же они могли его отменить?
— Я уверен, что все кончено, — сказал Лефевр. — Они мне солгали.
— Кто вам солгал? — спросил младший менеджер.
— Все, — ответил Лефевр. — Сево, свани, Голли Бертон…
Я повернулся к Сакхе, который выглядел таким же помятым, как обертка от гамбургера.
8