Год спустя молодой следователь, сдавший дело покойного Сосунова в архив, зашел в сквер музея Денисова и сел на ту же лавочку, подле которой был найден мертвый завхоз. Следователь был очень удручен тем, что происшедшее здесь преступление так и осталось нераскрытым. Выкурив сигарету, он поднялся, намереваясь уйти. Но в этот момент ему угодила в руку острая кость. Отскочив в сторону, следователь взглянул наверх и увидел сидящую на верхушке дерева ворону… Догадка осенила молодого сыщика. Выбежав за ворота музея, он обогнул столовую и вошел в ее грязный подсобный дворик. Здесь, у забора, отделявшего дворик столовой от сквера музея, стоял большой мусорный контейнер. Он был полон пищевых отходов и свежерубленных костей.
ДЕСЯТАЯ ЗАПОВЕДЬ
Не пожелай жены искреннего твоего, не пожелай дому ближнего твоего, ни села его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ни всего, елика суть ближняго твоего.
1. ПОМИНКИ
Когда-то эта квартира принадлежала профессору Страхову, близкому приятелю Тимирязева. Хозяин эмигрировал в двадцатом году во Францию и умер в Париже. А в начале пятидесятых на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа была продана концессия на его могилу. На сегодняшний день от Страхова фактически не осталось никаких следов, кроме сих помнящих профессора темных обшарпанных стен и вздутого грязндго паркета в его бывшей квартире, превращенной теперь в коммуналку из шести комнат.
Двадцать первого июля 1989 года из этой квартиры санитары выносили носилки с человеком, накрытым простыней. Покойнику было сорок девять лет от роду, работал он актером и режиссером, кочегаром и сторожем, а последний год собирал бутылки и изредка стучал за дверью на старой пишущей машинке. Умер он, согласно заключению патологоанатома, от острой недостаточности при ишемической болезни сердца.
Носилки никто не сопровождал, хотя, кроме соседей, были у Алексея Богатого (кстати, члена Союза кинематографистов СССР) две жены и сестра, проживающая в другом городе. Но сообщать им о смерти никто не собирался: соседи были уверены, что жены просто-напросто не явятся, а сестра уже три года как парализована. Единственным человеком, проводившим Богатого в последний путь, от морга до крематория, был неряшливый мужчина лет пятидесяти по кличке Рыжий, явившийся на следующий день после смерти Алексея к нему на квартиру — захотелось выпить с приятелем. Рыжий был ошарашен случившимся и, хоть боялся покойников, взял на себя все печальные хлопоты. А в день кремации он нарвал целую охапку ромашек, разросшихся вокруг морга, и устелил ими покойника в гробу.
Поминать усопшую душу Рыжий начал один в комнате друга. Выпив полбутылки "Имбирной", он посидел с полчаса, тупо глядя на стакан Богатого, и пошел звать соседей.
Первой, переваливаясь с ноги на ногу, вползла старуха-татарка Фатима. Она принесла несколько кусочков печенья и свою чайную чашку.
Следом за ней вошла Марина — двадцатилетняя студентка журфака — девушка сексуально извращенная, вся, от трусов до бижутерии, в заграничном. Она принесла полбутылки виски и кусок сервелата. Мать ее, добрая русская женщина, умерла три года назад от рака, и девица ударилась в такой разврат, что, если бы не Перестройка, выслали бы ее из города по требованию соседей. Но неожиданно объявился отец-еврей, уехавший пятнадцать лет назад якобы в Израиль. В брежневские времена он диссидентствовал, едва не угодил по семидесятой статье уголовного кодекса, но на Западе сделал себе имя известного антисоветчика, выпускал журналы, руководил издательством и даже стал президентом какой-то ассоциации. Теперь имя Хозера появлялось едва ли не во всех газетах, он разъезжал по всему миру с нансеновским паспортом, создавал какие-то предприятия, но дочь свою навещал исправно, одаривая импортом и деньгами. Марина все принимала, но в душе ее что-то протестовало. Может, глубоко засели слова умирающей матери, проклявшей своего мужа, может, поражавший ее прагматизм отца — будто и не жил он в России никогда.
Пока Рыжий с Мариной раздвигали стол, в комнате Богатого появились супруги Плаксий. Шестидесятипятилетний Петр Дмитриевич — старый ветеринарный врач и активный поборник справедливости, воюющий с мафией мясников на городском рынке, где он осуществлял ветеринарно-санитарный надзор. За его руку придерживалась жена — богомольная Антонина Ивановна — тихая и пугливая старушка. Она поставила на стол бутылку кагора и блюдце с кутьей.