Водили меня под конвоем в исполком лейтенант Кузнецов и вор Салей-мленик рынка, где я осуществляю контроль. Я сидел без суда и следствия. Посадил меня председатель горисполкома Шикула — судимый сам, судил его судья Волошин. Сидел я за то, что написал докладную на вора Салей-мленика и бандюгу-убийцу Кобылкина. Они торгуют ворованным мясом и часто с трупов животных, что может вызвать отравление и эпидемию желудочно-кишечных заболеваний. Меня вешали Кобылкин, Салей и трое мне неизвестных в туалете рынка на собственном галстуке. Директор рынка, бухгалтер и кассир не дали совершить надо мною убийство. За это я им очень благодарен. От пережитого я потерял речь и тяжело заболел. Никакого следствия никто не вел, хотя я и писал жалобу в горотдел милиции. Эти люди по-прежнему работают мясниками, и еще пригрозили мне в кабинете: "Если будешь подымать шум, мы тебя убьем". Ихние слова и угрозы не расходятся с делом.
— Это когда ж ты речь-то терял, Митрич? Я что-то не помню, — удивился Рыжий.
— Было, было, — подтвердила Евгения Степановна. — Тогда, когда я тебя выгнала из квартиры за то, что ты ко мне пьяный в комнату ломился. Ты еще с полгода не являлся. А потом с цветочками пришел мириться. Вспомнил?
— А… да, да… было дело. Ну, извини, Митрич. Продолжай.
— Да, так вот, — перевернул листок Петр Дмитриевич. — Вот… В сентябре того же 1988 года я написал жалобу прокурору области. Сдал эту жалобу в приемную прокуратуры и до сих пор никакого ответа оттуда не получил. Кому мне задать вопрос: где моя жалоба, какова ее судьба? По поводу моего конфликта идет волнение и возмущение в городе Вавилонске. А было вот как. 24 сентября 1988 года, в воскресенье, в 11 часов утра, в разгар торговли на рынке двое неизвестных в гражданской одежде, вооруженных пистолетами, у одного в руках были наручники, схватили меня под руки и завели в складское помещение, где темнота и безлюдно. Я вырвался и зашел в кабинет, они вошли тоже туда и сказали: "Сейчас оденем наручники и отвезем тебя туда, куда нам нужно". Я попросил их представиться. Один назвался Волковым — старшим следователем ОБХСС, второй Ивановым — заместителем начальника горотдела милиции. В это время заходит Кобылкин, а Салей-вор держит дверь. Кобылкин стал избивать меня в присутствии этих людей. В это время открывается дверь, заходит мужчина в белом халате, хватает меня за руки. Салей и Кобылкин толкают меня в спину и говорят: "Садись в машину, поехали в больницу, мы там тебя успокоим". Вывели меня в торговый зал рынка, люди стали кричать: "Бандиты, убивают человека среди бела дня, конец уже Советской власти, управы на вас нет". Они меня бросили и разъехались. А Салей и Кобылкин пошли торговать мясом. Вроде стало тихо. Через минут двадцать заходят убийца Кобылкин и ворюга Салей в кабинет. Кобылкин показывает колодочку ножа зеленого цвета в форме обнаженной женщины и говорит мне: "Ну, сука, садись в машину Салея и поехали за окружную дорогу, поговорим". Я сказал, что здесь будем говорить. Тогда он нажал кнопку вышеупомянутой ручки ножа и лезвие оказалось возле моего живота. Салей схватил меня за руку. Затем они стали меня толкать в спину и повели в машину. Люди на рынке опять стали кричать: "Бандиты, убийцы, что вы делаете, отпустите человека, нет на вас управы". Они бросили меня и сказали, что если я их посажу, то их друзья меня завтра же убьют, отравят или устроют автокатастрофу, с тем и ушли торговать мясом и торгуют до сих пор. Разве прокурор города не знает об этом? Конечно, знает, и они находятся под его защитой. А те двое, і которые хотели надеть на меня наручники, действительно сотрудники милиции. Только фамилии они назвали вымышленные. Один из них — не то Мадыма, не то Вадима. Они по-прежнему работают в милиции, а мясники продолжают свое прежнее дело.
Немного о себе. Я — ветеринарный врач со стажем 39 лет, осуществлял ветеринарно — санитарный надзор на рынке города Вавилонска. В данное время я — пенсионер, 65 лет. Осталось доработать один год, чтобы было стажу сорок лет и можно было сделать перерасчет пенсии на 120 рублей, сейчас я получаю 80. Вот за это место и разгорелась борьба не на жизнь, а на смерть. За это место берут взятки: бывший ветврач, исключенный из партии и уволенный, он заявил мне, что взяли две. тысячи рублей с гражданки Лопадиной, чтобы устроить ее на мое место; бывший зав. лабораторией, сейчас лаборант, пойманный за руку; нынешний заведующий мясоконтрольной станцией; начальник ветеринарного отдела области, который торгует служебными местами, он открывает ненужные ветеринарные точки за взятки, присваивает государственные деньги, отпущенные на борьбу с эпизоотией. При аттестации в приказном порядке — 10 рублей с ветврача, 5 рублей — с лаборантки. Ветврачей обложили данью по 100 рублей, а то не будешь работать. Об этом заявил главврач Вавилонска: “Давай сто рублей, я в Москву еду, надо в центр кидать, иначе выгоню". Что он и сделал со мной, хотя я и давал ему эти деньги — четыре по 25 рублей. У меня есть все материалы на этих людей, а также на их мафию из милиции и прокуратуры. Все они занимаются взятками, вымогательством, заставляют меня кормить людей падалью. А когда было собрание работников, гражданка Лопадина, которая выживает меня, сказала: “Ты знаешь (я ей гожусь в отцы), что я за твое место заплатила две тысячи". Да еще обозвала меня врагом народа, кулаком, что я немцам сдался. На том разговор закончился. И еще об одном: меня обвиняют в том, что справки, которые я писал людям на бой и продажу мяса, недействительны. Бывший зав. лабораторией объяснял людям, что эти справки фальшивые, а когда они платят ему деньги по 10 или 25 рублей с крупного рогатого скота, то тогда справки действительны, и он пропускает мясо на продажу.