— Не писай, Ванек. Все проверим. Сравним с блок-схемами и запросим экспертизу через два других канала.
— А наш "Факандр" они смогут проверить?
— Только через тебя самого. Ведь у тебя одного все рецепты и пропорции. Да и Черенкова это не интересует, как ты знаешь. Для него важно, чтобы прибор работал, была блок-документация и патент. Он хоть раз тебя о рецептуре спросил?
— Да как-то вскользь, — ответил Иван.
— Ну вот, видишь? Давай по рукам!
— Без денег, — уперся подавленный и разбитый Забродин.
— Деньги беру я, и они будут у меня.
— Но я об этом ничего не знаю и знать не хочу.
— Годится! — Костя пружиной выскочил из кресла и, открыв сейф, выхватил из него бутылку коньяку.
— Принеси из кухни стакан и рюмку и прихвати что-нибудь из холодильника! — распорядился Костя, зная, что Иван пьет только из стаканов, а рюмки терпеть не может.
— Вот тебе по марусин поясок, — наполнил Гаршин стакан Забродина до красной полоски, — а мне — сорок капель и баиньки. Хотя бы часа на три уснуть, а потом ехать торговаться за весы. Ты можешь спать до обеда, пока я не вернусь.
Иван молча поднял стакан, перекрестился и выпил до дна.
— Луковичку бы…
— А чесноку не хочешь? Поди возьми, там маринованный с базара есть.
Иван побежал на кухню, а хозяин квартиры сгреб с дивана одежду и достал одеяло с подушкой.
— Ложись здесь, а я в гостиной. Если мать встанет, я оставлю ей записку, чтоб тебя не будила. Ну, давай, спокойной ночи, — похлопал его по плечу и ушел, плотно притворив дверь.
Выехав на своей желтой "Ладе" на кольцевую дорогу, Гаршин стал изучать все машины, идущие за ним следом. Ничего подозрительного не было. Тогда он "притопил", как сам любил выражаться, и вскоре подъехал к Подольску. Здесь он натянул штормовку, кепку и вылез из машины. Протоптанная дорожка вела через огородики и дачные участки в лес. Он пошел по ней, изредка оглядываясь, а когда взобрался на пригорок, увидел, что у его "Лады" остановились серые "Жигули" и на дороге появился человек в штормовке с небольшим лукошком.
Хозер догнал его у входа в лес и вынул платок. Костя внимательно разглядывал президента: маленького роста, как и он, глаза хитрые, лицо узкое, в неглубоких морщинах, на вид лет пятьдесят с небольшим.
— Мсье Гаршин? — обратился к нему Хозер, вытирая пот.
— Он самый, — дежурно улыбнулся Костя. — Что же вы так торопились, я бы подождал.
— Понимаете, я хожу быстро и легко. А тут бессонные ночи, нагрузка большая.
— Понимаю. Волка ноги кормят, а Россия — страна широкая, — он сознательно вульгаризировал речь, чтобы увидеть реакцию президента.
Но тот не обратил на эти слова внимания. Теперь он в свою очередь разглядывал в упор "коллегу" и находил, что они даже внешне чем-то похожи: поджары, сухощавы, словом, лукавые ребята с нормальными орлиными носами. Только Костя лет на семь-восемь был моложе. Однако это обстоятельство существенного значения не имело.
— Ну так я вас слушаю, господин Хозер.
— Видите ли, коллега, мы можем быть полезны друг другу. Вы — автор, как я слышал, интересных произведений, я — издатель.
— Эх, где вы были лет пять назад! Я тогда бился, как рыба об лед, а в Москве и духу вашего не было. Теперь, дорогой мой, издатель мне не нужен. Все, что я написал и за что отсидел, уже в производстве и договоры заключены — по тысяче рублей за лист.
— Я вас поздравляю, — растерялся Хозер: первый ход его провалился, и ситуация осложнилась.
— Давайте ближе к делу. Вам ведь нужен "Факандр"? — открыто спросил Костя.
— Да. Вернее, техдокументация, — уточнил президент.
— Вы знаете, что прибор уже почти готов и испытывается?
— Да. Но учитывая вашу нерасторопность…
— Это вы правильно учитываете, но времени действительно не так уж и много.
— Я надеюсь, пол года есть.
— Пожалуй, есть. Ну так что вы предлагаете?
— Видимо, купить…
— Пятьсот тысяч долларов.
— Что?! Вы с ума сошли!
— Ну тогда нам говорить не о чем. Извините, у меня тоже время — деньги, — Костя резко повернулся.
— Погодите, может, вам нужны какие-нибудь услуги?
— Да есть одна мелочь. Мне нужны принципиальные схемы душевных весов.
— Каких-каких весов?
— Для взвешивания человеческих душ. О них много писали в западной научной литературе. Автор — двадцатипятилетний профессор Мак Кэй из Калифорнии, а другой изобретатель — Ким Джойс из Лос-Анжелеса, этому, по-моему, лет за семьдесят…
— Ничего себе мелочь! — воскликнул Хозер. — Да вы знаете, что секретная информация в Штатах в сто раз дороже русской!