Джо невольно оглянулся. Если что ему по-настоящему не понравилось за те две недели, что он пробыл здесь, так это отношение по-своему симпатичных людей к своим черным соотечественникам.
— Кажется, вы оставили что-то на столе, — буркнул Алекс, пройдя вперед и удаляясь от Кнокса, остановившегося с возгласом:
— Что? Где?
Но улыбавшаяся стюардесса уже заметила один из маленьких свертков, оставленных на столике, и шла туда молодым пружинистым шагом, ритмично стуча каблучками своих блестящих, как зеркало, туфелек. Алекс тоже задержался, чтобы придержать вращавшуюся дверь перед дамой, которая утратила свою необычную неподвижность, но шла такая же прямая, не глядя ни налево, ни направо. Ее взгляд по-прежнему был направлен в какую-то невидимую точку, находившуюся далеко впереди, будто окружающий мир вообще не существовал. Однако она замечала, что происходит вокруг нее, потому что, проходя мимо Алекса, придержавшего дверь, коротко бросила:
— Спасибо!
Джо молча поклонился. На Кнокса, стоявшего с вытянутой рукой в ожидании стюардессы, дама не обратила даже тени внимания, и Джо мельком подумал, что если именно ее вид вызвал такой интерес его нового знакомого, то он был односторонним. Женщина Кнокса явно не знала.
Стюардесса подошла, держа в одной руке сверток, оставленный Кноксом, а другой — красный женский зонт, который уже попадал в поле зрения Алекса.
— Это, кажется, ваше… — подала она Кноксу коробочку. — А кто забыл зонт? — Говоря эти слова, она подошла к молодой женщине, шедшей рядом с тележкой, на которой носильщик вез громадный сундук.
— О, благодарю вас! Я такая рассеянная! — Молодая женщина в плотно облегавшем фигуру костюме взяла зонт и осмотрела его, будто опасаясь, что кто-то мог повредить столь бесценный и так удачно подобранный в тон ее костюма предмет.
Носильщики подъехали к весам, где служащие быстро взвешивали багаж и привязывали к ручкам чемоданов цветные карточки с фамилиями пассажиров и названием аэропорта назначения. Тележки одна за другой скрывались за дверями, обозначенными большой черной цифрой 3. Оттуда после того, как молодой человек в мундире со скучающим видом проверил паспорта, все двинулись дальше по широкому коридору.
Джо выполнил формальности и пошел за Кноксом. Чемоданы уже ожидали их, выстроившись в шеренгу на блестящей металлической стойке, за которой стояло четверо сонных таможенников.
— Кто-нибудь везет вещи, облагаемые пошлиной? — спросил один из чиновников. Вопрос простой, но Джо, любивший присматриваться к незначительным деталям, заметил изменение в поведении таможенников. Их взгляды начали неохотно скользить по лицам пассажиров, стоявших по ту сторону стойки. Ответом на вопрос было молчание. Никто не считал, что в его багаже могло находиться нечто такое, что Южно-Африканская Республика сочла бы достойным обложения пошлиной.
— Нет ли у кого-нибудь из вас в багаже или при себе купленных или полученных в подарок алмазов, добытых в нашей стране?
Снова молчание.
— …или бриллиантов весом более одного карата?
Молодой гигант что-то пробурчал себе под нос.
— Слушаю, — обратился к нему таможенник.
— О, ничего. — Фиджер Джек махнул ладонью, напоминавшей большую буханку хлеба. — Разве недостаточно, что мы должны часами просиживать в аэропорту в ожидании рейса, так теперь надо еще ждать, пока вам не надоест задавать эти глупые вопросы? У кого нет бриллиантов, тот ничего вам не скажет, потому что ему нечего сказать, а тот, у кого они есть, тоже не высыплет их перед вами, если уж решил рискнуть.
Таможенник открыл рот, грозно глянул на стоявшего перед ним человека, которому он, хоть и не был хилым, едва доходил до плеча, но ничего не ответил. Добавил только, не спуская с него глаз:
— Напоминаем всем, что найденные при досмотре драгоценные камни конфискуются, а лицо, пытавшееся их провезти, привлекается к уголовной ответственности.
Поскольку и сейчас никто не ответил, он обратился к стоявшей первой в очереди неподвижно-прямой женщине, которая глядела в стену и, казалось, совсем не обращала внимания на его слова: